Тени прошлого. Воспоминания - [12]

Огромная Цемесская бухта, в двадцать верст длиной и пять-десять всрст шириной, была закреплена в русских руках более всякого другого куска Черноморского прибрежья. На южной стороне стоял город Новороссийск. На северной стороне — башня, защищавшая колодцы. При входе в бухту, около мыса Доба, на устье речки Кабардинки, находилось небольшое кабардинское укрепление. Речка теперь давно превратилась в жалкий ручей, а тогда в нее могли входить кочермы.

Кабардинское укрепление очень-интересно по принятой в нем системе сторожевой собачьей охраны. Вокруг стен в глубоком рве была поселена большая стая собак, которые не трогали русских, но на черкесов нападали с озлоблением и чуяли всякое их приближение. Однажды черкес, неосторожно подъехавший ко рву на коне, когда не было никого из русских, погиб страшной смертью. Собаки бросились на него. Он пытался ускакать, но разъяренная стая догнала его, стащила с коня и растерзала. Не знаю, кто изобрел эту караульную собачью службу, и не слыхал о других ее примерах. Но в Кабардинке она была признана официально, и собаки получали даже казенный паек.

Сообщение Новороссийска с Кабардинкой поддерживалось на баркасах, так как сухим путем можно было идти лишь вокруг бухты, у подножия хребта Маркотх, круто обрывающегося в бухту и по всем ущельям густо заселенного горцами. Не знаю, откуда произошло название Кабардинка, но только нс по имени черкесов. Никаких кабардинцев здесь не было. На всем пространстве от Анапы до Новороссийска и по всему Маркотху к Кабардинке и Геленджику, и даже южнее Геленджика, жило племя натухайцев, или, как их звали по-ученому, натхокуадцев.

Вообще западный фланг боролся против адыгейских племен, древнейших обитателей края, в собственном смысле черкесов — «кер-кезов» древних греков. Их было пятнадцать племен, из которых главные жили около Черноморья и Береговой линии. К северу от хребта Маркотх, к Кубани и Екатеринодару, тянулись обширные земли шапсугов, самого многочисленного из адыгейских племен, а за ними, к Майкопу, жили абадзехи. По нижней Кубани жили бжедухи, когда-то многочисленные, а потом, еще до прихода русских, почти совершенно истребленные чумой. Южнее Геленджика скоро начинались земли убыхов. Это воинственное племя жило по всей Береговой линии почти до самой Абхазии. Абхазцы — уже не адыге. По верховьям Кубани до вершины Эльбруса находилась земля карачаевцев, которые всегда были мирными и с русскими не враждовали, почему и пережили благополучно страшную катастрофу адыгейских племен. Карачаевцы — тоже не адыгейцы. Из всех укреплений Береговой линии только Новороссийск имел сухопутное сообщение с Россией, а именно на Анапу, через, так называемое Анапские ущелье. Широкая долина речки Цемеса, около которой расположен Новороссийск, в своей верхней части превращается в узкое ущелье, через которое и нужно было проходить к Анапе. Как везде на Кавказе, сообщение происходило при посредстве «колонны», то есть отряда, который прикрыпал обозы и проезжающих. Все, кому нужно было ехать, так и ждали времени отправки колонны. Проезжая теперь Анапским ущельем, трудно представить себе, что оно славилось непроходимостью и опасностями. Но это потому, что теперь дорога идет прямо через перевал, а в прежние времена приходилось двигаться внизу, по ложу ручья, имея с обоих боков крутые склоны гор, поросших лесом. С этих склонов черкесы могли на выбор расстреливать войска и обозы, и на протяжении нескольких верст не осталось бы в живых ни одного из безумцев, вздумавших сунуться в ущелье без обычных кавказских предосторожностей. Но по обе стороны колонны, по верхам ущелья, всегда пускали цепи солдат, которые все время отражали попытки черкесов прорваться к идущей внизу колонне. Только эти цепи и делали возможным пройти ущелье без больших уронов.

Отец прослужил почти два года в столице Береговой линии[20]. Здесь он впервые познакомился с кавказским обществом, впервые же побывал и в боевом огне.

Разумеется, Новороссийск был слишком сильной крепостью, чтобы черкесы могли даже подумать о нападении на него. Но их партии бродили в окрестностях, грабили, убивали и уводили в плен всех, кто попадался на рубке леса, на покосе и т. п., они угоняли скот и лошадей, они нападали, наконец, на колонны. Для наказания их и усмирения иногда снаряжались небольшие экспедиции, а при всяком таком отряде непременно находился врач. По тогдашним нравам, он обязан был стоять не в тылу, а по возможности в передовых рядах для успокоения солдат мыслью о близости медицинского пособия. Впоследствии отец купил под хутор клочок земли, на котором он впервые понюхал пороху. Это было по дороге в Анапское ущелье, верстах в трех в сторону. Аул был взял штурмом и сожжен. Я мальчиком видел на нашем хуторе заросшие остатки черкесского кладбища с каменными памятниками, а на месте самого аула однажды отыскал ручной черкесский жернов.

Военные действия в Новороссийске все-таки составляли редкое явление. Но скоро отцу пришлось окунуться я них глубже. 8 октября 1842 года он был назначен медиком в 5-й Черноморский батальон, стоявший в Геленджике, и отправился на новое место службы.