Тени Прошлого - [6]

Но мрак, хоть и уступал, но не сдавался перед непостижимой мощью ночного неба. Темнота окутывала нас вуалью, а тишина звенела в ушах, временами прерываясь порывами своенравного ветра, играющего с листвой. Странно, но я не чувствовал ветра. Стоять на одном месте, посреди леса, ведущего к замку, было невообразимо уютно: не жарко и не холодно и вполне удобно. Только очень тихо.

Природа молчала. Мы вторили ей и, казалось, даже затаили дыхание. Небо притягивало, ночь укутывала, блаженство ждало.

Кто только мог подумать, что так не может продолжаться вечно.

— Красивые у нас Луны, правда? — внезапно мертвую тишину разрезал звонкий голос.

Этот голос не принадлежал Крису — он был детский, как у маленькой девочки. И раздался как будто из ниоткуда.

Не успел я как следует оторопеть, иллюзия разрушилась: темнота перестала быть обволакивающей, а звезды уже так сильно не притягивали к себе взгляд.

— Намного лучше, — весело произнес все тот же голос.

Наконец, мы с Крисом смогли заставить себя обернуться.

Рядом с нами, посреди ночного леса, появившись здесь в полном одиночестве, стояла обладательница голоса — как раз маленькая девочка, на вид лет двенадцати, не больше. Девочка куталась в черную атту, благодаря ее цвету почти что сливаясь с сумеречным миром, и не снимала капюшон.

Невысокая, худенькая, совершенно безоружная, она никак не вписывалась в окружающую нас сумбурную обстановку. Резкие изменения, потери в пространстве, иллюзии — вот, что было с нами еще несколько минут назад, но все живое до сих пор не подавало признаков присутствия. Я не помню, чтобы за все время, после неожиданного появления на том, уже далеком, холму, видел хоть одно живое существо. Причина же, по которой я обратил на это внимание только сейчас, все еще остается для меня загадкой.

Иллюзии.

Или она вписывается слишком уж хорошо?

Тем временем, девочка, пребывая во вполне материальном состоянии, села на ближайший камень, удобно на нем устроилась, подобрав по себя ноги, и с любопытством посмотрела на нас. Сказала:

— Хорошая ночь, — и улыбнулась.

Разнообразные вариации этой фразы означают у нас самую распространенную форму приветствия. Похоже, в том времени большинство наших речевых оборотов уже существовало.

— Привет, — ответствовал Крис, как будто вовсе не удивившись ее появлению.

— Тебе не холодно там сидеть? — поинтересовался я. Лично меня даже наличие этого замерзшего камня рядом со мной не особо вдохновляет. А уж долгое восседание на нем — совсем запредельный для моего сознания процесс.

Я кожей почувствовал, как молодая незнакомка внимательно, заинтересованно на меня посмотрела.

В темноте я не смог разглядеть цвет глаз девочки, но по какой-то причине был абсолютно уверен, что они карие, такие темные-темные и большие, как две вишенки. К слову, в дальнейшем моя уверенность подтвердилась: ее глаза оказались именно такими, какими мое воображение любезно нарисовало мне в ту секунду — с одним исключением.

— Холодно? А должно быть? — она удивилась так, как будто услышала какую-то сокровенную тайну мироздания.

— Вообще-то, да — отозвался мой друг, — Сегодня выдалась холодная ночь. Даже идти-то не очень тепло, скажу тебе по секрету. Может, все-таки встанешь?

Стоп, холодная ночь? Но я же только что думал о том, что идти довольно тепло. Однако еще до того, стоя на холме, мы с другом замерзли, настолько, что полезли за теплыми аттами. Мы просто согрелись от продолжительной ходьбы? Или же снова вступила в игру обманчивая реальность?

Как обычно, вежливый с незнакомцами и детьми Крис.

— Нееет, — задумчиво протянула она и сразу же уверенно добавила — Мне тут тепло.

Потом наклонила голову на бок, внимательно на него посмотрела и выдала свой вердикт:

— Ты хороший, — немного помолчала. — Помнится, тебя называют оборотень.

Маленькая девочка, которую мы явно видели первый раз в жизни, спокойно сидела рядом с нами ночью, посреди леса, и вела себя так, как будто на протяжении как минимум нескольких веков приглашала нас к себе каждую пятницу и заводила продолжительные задушевные беседы.

Крис рассмеялся.

— Извини, но меня никто так не называет, — с улыбкой пояснил он свое веселье — Оборотень — явно не ко мне. Или я из-за своей злостной мины так похож на оборотня?

— Как не называет? — большие глаза девочки удивленно округлились — Надо же. Ну, значит, будут называть.

Сказано это было тоном, который не предполагал даже теоретическое наличие каких-то возражений. Я все еще совершенно не понимал, откуда это юное чудо свалилось нам на голову, но, несомненно, уже начинал чувствовать к этому незнакомому ребенку что-то вроде симпатии. Хотя бы потому, что девочка, сидя рядом с двумя взрослыми (а по ее мнению, я так подозреваю, и старыми) дядьками, совершенно не переживала по поводу того, что с чужими людьми разговаривать не стоит. Молодец, девочка. Всегда был уверен, что не вписывающееся в рамки нормального поведение способно отогнать не то что предполагаемого маньяка — сами неприятности, какое бы их невообразимое множество ни поджидало вокруг.

Как будто зная, о чем я думаю, незнакомка открыто улыбнулась мне, а потом залезла рукой в ближайший куст: я мог предположить только то, что она хотела найти там какие-нибудь вкусные ягоды. Тогда я заметил, что, у нее ничего с собой не было, куда бы можно было сложить еду. Если, конечно, она не знала магию сохранения — помещения предмета в закуток реальности, где он, невидимый, неосязаемый и невесомый, мог находиться сколько угодно времени до тех пор, пока хозяин не соизволит вспомнить о том, что у него вообще-то есть с собой вещи. Мы пользовались подобной магией фактически ежедневно, однако детей в таком возрасте ей обучают довольно редко. Уж не знаю, с чем это связано. Может быть, родители считают, что детям не положено знать магию более высоких ступеней, чем, к примеру, игровые или бытовые заклинания — и почему-то совершенно забывают о том, что зачастую дети в маленьком возрасте, лет эдак до 17, намного более способны к чудесам, чем неумелые (цитирую некоторых представителей старшего поколения), «взрослые, самостоятельные и готовые понять это» люди, которых такие вот взрослые не удосужились обучить в детстве.