Тени прошлого - [29]

Большой зал «Гросвенор-Хаус» был подходящим местом для официального старта сезона. Он сиял такой узнаваемой сегодня и типичной для шестидесятых напыщенной роскошью, которую Стивен Полякофф[20] окрестил еврошиком. Через вестибюль отеля надо было пройти к галерее, откуда широкая лестница с алюминиевой балюстрадой вела вниз, к залу со сверкающим полом. Мне вдруг стало радостно, что я пришел. Стояло начало июня, вечер был теплый, слишком теплый для юношей, поскольку тогда наши фраки делались из шерсти, но есть что-то многообещающее в приеме, который проводится теплым летним вечером. Обычно он обещает больше, чем приносит.

Несколько лет спустя, когда традиция уже исчезала, сезон должен был учитывать интересы выпускников и не забывать о деловых девушках, сдававших в это время экзамены на аттестат о среднем образовании, но тогда такого еще не было. Если бы кто-нибудь изложил подобные соображения в 1968-м, его сочли бы странным, эксцентричным и мелкобуржуазным. Вспоминая те дни, я понимаю, что едва ли нашлись бы родители, которые считали, что будущее их дочерей может быть каким-то иным, нежели точным повторением их настоящего. Как они могли быть столь уверены в своих ожиданиях? Неужели им не приходило в голову, что случаются перемены? Ведь их же поколение пережило достаточно событий, перевернувших мир!

Я постоял, прислонившись к балюстраде. Есть нечто притягательное в том, чтобы смотреть сверху на бальный зал, который заполняют украшенные цветами лебеди. Признаюсь, в то мгновение, когда мы с Люси вместе спустились, улыбаясь и кивая, как полагается, при всех плюсах и минусах этого ритуала, я был счастлив оказаться его частью. Издалека мне махнула Серена, и меня это воодушевило.

– За каким столиком она сидит? – спросил я.

Люси проследила за моим взглядом. Мне не нужно было уточнять ей, о ком мы говорим.

– С матерью. Она в голубом. Беседующая пара в конце стола, похоже, Мальборо, а эта толстая, рядом с лордом Клермонтом, наверняка принцесса Дании. Насколько я помню, одна из крестных Серены.

Я решил туда не ходить.

Люси остановилась.

– А вон твой друг. Кует железо, пока горячо.

В нескольких ярдах от нас Дэмиан весело перешучивался с Джоанной Лэнгли.

Я не собирался спускать этого Люси.

– И твой друг тоже, насколько я понимаю, – язвительно произнес я, за что заслужил извиняющийся взгляд.

За сплетничающей парой с кислым видом наблюдала трагическая фигура Джорджины Уоддилав. Несчастная Джорджина! Стиль, который шел всем без исключения, подавал ее в невыгодном свете. Она напоминала огромное белое бланманже. Цветы, прикрепленные к целой горе накладных локонов, походили на клочки бумаги, застрявшие в ветвях дерева. Я подошел к Дэмиану:

– Вещи у тебя с собой?

– Все в гардеробе, – кивнул Дэмиан и улыбнулся Джоанне. – Я сегодня у него ночую.

– Разве у твоих родителей нет местечка в Лондоне?

Подобными вопросами Джоанна время от времени выдавала себя. По крайней мере, показывала, что не входит в число столпов этого мироустройства. Даже глядя из дня сегодняшнего, я уверен, что у нее не было злого умысла – вовсе нет, но она не научилась щадить чужие чувства, избегая темы, которая могла оказаться деликатной. Отчасти так случалось, потому что, невзирая на большие планы, Джоанна не слишком интересовалась деньгами. Если бы выяснилось, что у родителей Дэмиана нет дома в Лондоне, поскольку это им не по карману, она не стала бы хуже о них думать. И значит, она обладала гораздо большей щедростью души, чем большинство из нас. Дэмиан, как обычно, остался невозмутим.

– Нет, местечка нет, – сказал он, не пускаясь в дальнейшие объяснения.

Тогда я еще этого не заметил, но Дэмиан никогда не сообщал о себе ничего лишнего, если ему не задавали прямой вопрос. И даже тогда информация выдавалась строго дозированно.

– Давайте лучше сядем. – Джорджине наконец надоело, что Дэмиана, как она выражалась, оккупировала мисс Лэнгли.

Я улыбнулся ее недовольству.

– Ты в этой группе? – спросил я Джоанну.

– С моей матерью? Конечно нет! – Джоанна тряхнула головой и засмеялась.

И я поймал себя на том, что слежу за движениями ее губ. Ее красота казалась мне гипнотически совершенной, словно я стоял рядом с кинематографическим идолом, проецирующимся на невидимом экране.

– Думаешь, она бы упустила шанс набрать себе собственных гостей? – Джоанна кивнула в сторону, и я увидел маленькую женщину, энергичную и деятельную, с большим количеством драгоценностей, которая тревожно смотрела в нашу сторону. – Надо идти, – сказала Джоанна и побрела прочь.

– Ты, наверное, тоже уходишь? – спросил Дэмиан. – Обо мне подумай!

Последние слова были прибавлены раздосадованным полушепотом, достаточно громким, чтобы их уловила Джорджина, хотя не уверен, что она услышала.

– У тебя была возможность оказаться в другой группе. Мог бы быть на моем месте, если бы принял первое предложение.

Я не предпринял попытки скрыть эти слова от слуха Люси и не собирался, так что Дэмиан мог адресовать свой ответ ей.

– Цитируя мадам Греффюль, «Que j’ai jamais su», – произнес он.

Люси засмеялась. Но тут люди уже окончательно начали рассаживаться, и мы отправились в обратный путь к столику ее матери.