Тени надежд - [75]
Первое время Александр воспринимал кардийца, как обычного наемника, которому все равно, кому присягать, но очень скоро понял, что тот служит не за деньги, высокое положение или иные земные блага. Нет, Эвмен, как никто другой предан его маленькому сыну, в котором он видит продолжение Филиппа, своего благодетеля. Он сохраняет верность Филиппу, его крови.
"Собаке нужен хозяин", – презрительно говорила Миртала.
Собака... Собака может стать человеку другом, да еще таким, каким никогда не станет другой человек. Всего три месяца назад появился Эвмен в Додоне и вот уже Александр не знает, кому кроме него можно поручить ответственное дело. Все окружение, молосская знать, князья младших, подчиненных племен, в одночасье сделались чужими, а все потому, что в большинстве своем испугались царского решения.
– Что же, своим подданным ты больше не доверяешь? – спросил Эакид, – разве совсем не осталось у нас мудрых мужей, хитроумных и опытных в общении с северными соседями?
– Эти "мудрые мужи" заметались. Как я могу посылать человека выторговывать проход войска, когда он только и думает о том, чтобы это войско в поход вообще и не вышло?
– Но угроза с юга тоже никуда не делась. Неужели ты не видишь, что там творится, Александр? Слухи один тревожнее другого. Афины пытаются возродить свою морскую мощь. Сначала Закинф, Кефалления, потом Керкира. А дальше что? Где они остановятся?
– Мы, конечно, столкнемся с Афинами. Когда возьмем Пеллу. Но какой смысл им тогда кусать нас за пятки? Нет, брат, они вцепятся в горло. Схватка предстоит не на юге, а там, на северо-востоке.
Эакид покачал головой.
– Ты совершаешь ошибку, Александр. Откажись от этой безумной затеи, пока не поздно.
– Как ты смеешь называть безумными решения твоего царя?! – зашипела Олимпиада.
– Остынь, Миртала, – оборвал сестру Александр и снова повернулся к Эакиду, – коли ты так печешься о южных границах, брат, организуй их оборону. Ты останешься в Эпире. Я назначу тебя хилиархом во время моего отсутствия.
– Александр! – возмущенно воскликнула Олимпиада.
Царь поморщился.
"Ну да, конечно, про тебя позабыли, тебя отодвинули, не уважают. Ты от крови Ахилла, такого обращения не потерпишь. И так далее и тому подобное. Как обычно. Как же мне надоела эта твоя бесконечная песня, дорогая сестра".
– Мы на пороге войны, Миртала. Править страной будет мужчина, это решено.
Царица поджала губы.
– Это решено, Миртала, – повторил Александр, – не женское дело править. Хотя наши законы, завещанные предками, не препятствуют тебе в этом и кровь твоя ближе моему наследнику, но Эакид – мужчина и воин. Он умен, не по годам мудр, доблестен, верен.
Царь замолчал, разглядывая пламя светильника. Повисла пауза.
– Нам нужно обратиться к Отцу Лесов, – наконец нарушил молчание Эакид, – не стоит начинать столь рискованное предприятие, не узнав своей судьбы.
– И что тебе скажут томуры? Что-нибудь вроде: "Видишь, бык увенчан?" Как Филиппу?
– Не богохульствуй, Александр!
– Имевший всего один глаз, не видел очевидные вещи, – высокомерно заявила Олимпиада.
– Всякий крепок задним умом в толковании слов пифии, – покосился на нее Эакид.
– Кстати, об одноглазых... – осторожно сказал Эвмен, вклинившись в разговор царственных родственников, – есть ведь еще кое-кто, кому Линкестиец стоит поперек горла.
Клит, сын Бардилея, седеющий муж сорока пяти лет, взвешивал выгоду на весах осторожности. Эти весы ему продал Александр, сын Филиппа, взяв немалую плату княжеской гордостью. Зрелого мужа, сопливый мальчишка натыкал носом в дерьмо, как котенка. С тех пор Клит часто пользовался дорогим приобретением, не пренебрегая даже тогда, когда удача, наконец, повернулась к нему лицом.
– Значит, пропустить?
– Пропустить, – кивнул Эвмен.
Князь хмыкнул, покривился, выковыривая языком кусок мяса, застрявший в зубах, и повернулся к одному из своих ближников, истреблявшему жареную кабанью ногу.
– Что думаешь, Оролес?
– А чего тут долго думать? – прочавкал тот, – по золотому "филиппику" с каждой десятки рыл и нехай себе идут.
Князь согласно кивнул и посмотрел на Эвмена.
– Сколько хочешь войска провести?
Кардиец мгновенно подсчитал в уме – выходило пять талантов на пятнадцатитысячное войско, которое собирался выставить Александр. Не слабо, учитывая, что в эпирской казне каждая драхма на счету, а золотых филипповых статеров раз, два и обчелся. Снаряжение войска уже обошлось более чем в пятьдесят талантов.
– Не жирно будет?
– Не, – облизав пальцы, заявил дружинник, – в самый раз.
Эвмен лихорадочно искал выход из положения. Переговоры зашли в тупик после пятой осушенной чаши неразбавленного вина (начавшись после четвертой). В голове кардийца уже изрядно шумело, мысли путались. Он не царь, чтобы давать невыполнимые обещания. А что он может посулить? Вечную дружбу с Македонией?
Эвмен провел рукой по лицу, живо представив, какой хохот начнется здесь, в самом большом зале цитадели Пелиона, превращенном варварами в княжескую трапезную, попытайся он предложить эту самую дружбу. Сотня пьяных глоток грянет так, что впору беспокоиться, как бы не оглохнуть. Тут от шепота эхо гуляет, будь здоров.
Альтернативная история. Александр Македонский гибнет в битве при Гранике, но прежде у него рождается сын. Рассказ написан на конкурс "Альтернативная история — 4".
Альтисторический рассказ о том, что может случится, если очень влиятельные люди не держат себя в руках. Действие происходит на просторах Средиземноморья в 1571 году.
Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая - лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет.
Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.
…Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая — лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет: Александр Македонский против Тутмоса III. На это раз обложку делал не я.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.