Тени надежд - [110]
– При смерти, – ответил младший стратег.
– Что?! Как это случилось?
– Он не ранен. Удар хватил. Несколько дней уже лежит, как бревно.
– Пошли к нему, подробности по дороге расскажешь.
Они вышли из шатра.
– Зачем ты приехал? Что случилось, – спросил Леосфен.
– Очень важные события произошли, там расскажу, в его палатке.
– Может не стоит? Бедняга совсем плох.
– Я должен его увидеть. Что говорят врачи?
– Говорят, что не жилец. Послать за Линкестийцем?
– Пока не надо.
Когда стратеги вошли в палатку, верный раб Харидема, фракиец Галавр, менял ему простыню. Сам верховный еле-еле мог пошевелить левой рукой. Вся правая половина тела отнялась. Он был в сознании.
Ликург поморщился: в нос ударил резкий запах мочи.
– Харидем, – позвал стратег, – ты слышишь меня?
Вздрогнули веки.
– Можешь говорить?
Молчание.
– Не может он, – сказал Леосфен, – паралич разбил.
Ликург вздохнул.
– Как это все не вовремя...
– Что случилось-то?
Ликург покосился на раба. Леосфен, заметив его взгляд, бросил:
– Говори, не бойся, этот пес верен своему хозяину, как никто другой. Все, что ты хотел сказать Харидему, вполне можно говорить при нем.
Ликург прокашлялся.
– Ветром продуло в море... Ладно, к делу. У нас возникли трудности с Эпиром.
– Какие?
– Стало известно, что Молосс решил завоевать для своего сына престол Македонии. С ним много македонских недобитков и в поход они выступят со дня на день.
Леосфен присвистнул.
– И что?
– Как что? С ним не меньше пятнадцати тысяч воинов. Там Полисперхонт, Кратер. Стоит им появиться в Македонии, восстание против нашего подопечного вспыхнет, как лесной пожар. Не для того мы его на трон сажали, чтобы он оттуда слетел от первого же тычка. Линкестиец слаб, но именно такой он нам и нужен. Если страну захватит Молосс, да еще с непримиримым Кратером в подручных... Тебе не рассказывали, как этот ублюдок дрался в Фермопилах?
– Если это произойдет, – возразил Леосфен, – Молоссу достанется выжженная земля и сотня голодных нищих козопасов в качестве подданных. Чего нам опасаться?
– А того, что Филипп тоже стал царем нищих козопасов.
– Они не скоро поднимутся.
– Возможно, но это рано или поздно произойдет. И весьма возможно, еще на нашем с тобой веку. Граждане афинские не горят желанием опять воевать с македонской заразой и не станут бездеятельно наблюдать, как она возрождается из пепла.
Леосфен нахмурился.
– Я знаю, к чему ты ведешь. Пусть Линкестиец идет и защищает свой трон, так?
– Да.
– Если он уйдет, Севт выбьет меня отсюда одной левой.
– Севт?
– Ты не знал? Он явился на днях с войском и объявил о своих притязаниях на Амфиполь.
Ликург выругался и сплюнул.
– Только этого не хватало. Впрочем, наши планы не слишком меняются. Демосфен настаивает, что твоему войску, Леосфен, следует присоединиться к Линкестийцу.
– Демосфен стал что-то понимать в военном искусстве?
– Да тут и понимать нечего. Если оставить Линкестийца один на один с Молоссом, половина его воинов немедленно перебежит к противнику.
– К эпиротам?
– Они перебегут к Кратеру! – повысил голос Ликург, – неужели не понятно?
Леосфен некоторое время обдумывал слова Ликурга, потом сказал:
– Молосс пойдет через Тимфею?
– Нет. Он хитер. Его пропустят иллирийцы. Пройдет к северу от Лихнида и обрушится прямиком на Линкестиду.
– Откуда известно?
– Есть верные люди. Нашептали.
Леосфен поскреб бороду.
– Который раз мы ни с чем уходим из-под Амфиполя? Теперь вот дарим Севту.
– Пусть забирает, – ответил Ликург, – мы потом с ним разберемся. Нам ли бояться фракийцев?
– Ну, – протянул Леосфен, – Котис нас успешно колотил.
– Руками Харидема, – напомнил Ликург и посмотрел на больного.
Лицо того не выражало никаких эмоций, лишь веки время от времени вздрагивали.
– Македоняне совсем ненадежны. Мои люди устали, – сказал Леосфен, – всю зиму и весну мы тут гнили в грязи.
– Больных и раненых отправим домой.
– Не только в ранах дело. Осада неудачна, большие потери. Люди ропщут. Боеспособна едва половина. Совсем павших духом тоже лучше отправить домой. Они уже не воины.
– Демосфен и Гиперид ведут переговоры с Олинфом и Меноном-фессалийцем. Войсками нам помогут, снабдят провизией. Все будет.
Леосфен помолчал.
– Проклятье, Ликург! Ты землю выбиваешь из-под ног!
– Не переживай. Даже великий Ификрат не смог взять этот город. Крепок для нас этот орешек оказался. Лучшие стратеги десятилетиями пытаются его расколоть, а все впустую.
– Интересно, если лучшие стратеги не смогли, то каким стратегом считать Филиппа? Величайшим?
– Не бери в голову. За неудачу тебе не грозит преследование. Не ты был верховным командующим. Демосфен держит толпу на Пниксе в руках. Сейчас нам никакие эсхины не мешают.
– А Фокион?
– Фокион копается в своем огороде.
– Неужели ни разу не выступил против?
– Ну почему, выступал несколько раз. Заявил, дескать, плохо ли, когда граждане умирают на родине в своих постелях? К чему все эти войны на чужбине?
Леосфен фыркнул.
– Высшая слава – это погребение в Керамике и надгробная речь. Фокион превратит Афины в болото, где лягушки квакают. Надеюсь, его не послушали.
– Демосфен еще не растерял своего искусства. А за всяких фракийцев не переживай. Мы, Леосфен, еще разберемся с ними, со всеми. И с Севтом и с Молоссом. Мы в шаге от гегемонии в Элладе, надо хватать удачу за хвост, а то улизнет. Македоняне сделали за нас всю грязную работу. Фивы разрушены, и земля на их месте посыпана солью. Спарта – давно уже дряхлый старик с кучей болезней. Даже подталкивать не надо, скоро сам упадет. Периклов Золотой Век не вернется от тупого сидения на заднице, как предлагает Фокион.
Альтернативная история. Александр Македонский гибнет в битве при Гранике, но прежде у него рождается сын. Рассказ написан на конкурс "Альтернативная история — 4".
Альтисторический рассказ о том, что может случится, если очень влиятельные люди не держат себя в руках. Действие происходит на просторах Средиземноморья в 1571 году.
Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.Первая часть закончена.
Он был самонадеян, покоритель Ойкумены, Искандер Зулькарнейн, Искандер Двурогий, Проклинаемый людьми. Он шел от победы к победе, и никто из живущих ныне не мог остановить тяжелую поступь великого завоевателя. В неумеренной гордыне своей он назвал себя сыном Бога, не зная, что жизнь человеческая - лишь былинка в руках Всевышнего, суд же Его суров, но справедлив, и по силам каждому Он даст испытания. Не в этом времени, так в ином. Ибо нет у времени начала и конца. И тогда в битве не на жизнь, а на смерть сойдутся два величайших полководца, разделенные тысячей лет.
Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.