Тени над Латорицей - [4]

— Ну ладно… В конце концов, это лучше, чем все время тосковать.

Сержант посмотрел на часы со светящимся циферблатом — по местному времени был час ночи, и они двинулись дальше по тропинке, проложенной рядом с контрольной полосой: сержант Пименов — впереди, рядовой Онищенко — за ним.

…В ближайшем селе часы показали четверть второго, а на заставе — два часа.

Было тихо. Было спокойно. Казалось, в такой тишине не может произойти ничего плохого. Но это только казалось…

2

Группа венгерских туристов состояла из семнадцати человек. Пока для них готовили номера, туристы ужинали в ресторане на первом этаже.

В зале, отведенном для иностранных гостей, посетителей было мало. За третьим от входа столиком сидел щеголевато одетый пожилой мужчина с усталым лицом. Он ничего не ел.

За тем же столиком женщина из туристической группы как бы нехотя ковыряла жареную картошку, безо всякого аппетита жевала ее, запивая минеральной водой, и рассматривала зал.

— Как хорошо, что нет этой оглушительной музыки, — сказала она соседу. — И не слишком яркий свет.

Мужчина промолчал.

— Что с вами, Имре? — спросила женщина. — До сих пор болят зубы?

— Невыносимо, — проворчал тот. — Я, пожалуй, пойду к себе. Извините, Тереза, но меня все сейчас раздражает.

Шумно отодвинув кресло, он поднялся и подошел к переводчику. Что-то тихо сказал ему, взял ключ от номера и вышел.

Утром следующего дня ровно в девять туристы должны были по заранее предусмотренному маршруту уехать в Киев.

Девушка негодовала:

— Какое безобразие! Всего-то одиннадцать часов… Неужели ты не мог договориться с этой коридорной? Хоть бы часок еще дала посидеть. Весь вечер испортила. Что за порядки в этих гостиницах!..

Высокий парень в шелковой тенниске, в пиджаке нараспашку и модных полосатых брюках, к которому обращалась девушка, пожал плечами.

— Давай провожу тебя. Где живет твоя подруга? Конечно, обидно, но что поделаешь…

Остановились на мосту через Уж. На реке появились мели, и лишь небольшие озерца воды поблескивали под луной. За мостом в густой темноте спал древний город.

Это было в Ужгороде в ту самую ночь, когда рядовой Павел Онищенко впервые заступил на пост по охране государственной границы.

— Удивительная река, — сказал парень. — Сухо — и курица вброд перейдет, а едва только пройдет в горах дождь — и катятся мутные волны, как на море. К утру, поди, опять разольется. Пока слабый дождик прошел, а в горах сейчас, может быть, ливень…

— «Они были вдвоем, и им хотелось плакать», — проговорила угрюмо девушка.

Парень не сразу понял ее — ведь только что шла речь о неспокойном норове реки.

— Нет, я не уйду! — воскликнула она. — Принципиально не уйду! Я не привыкла, чтобы со мной так обращались. Я им не щенок, которого можно вышвырнуть!

Асфальт был блестящим после дождя, и в нем, как в зеркале, отражались фары поздних машин и фонари.

— У меня утренняя репетиция только в одиннадцать, — сказал парень. — Прекрасно успею выспаться. Давай еще куда-нибудь сходим, если уж так получилось! Мне не хотелось бы в первый же вечер вот так глупо расстаться.

— Нет! — девушка упрямо тряхнула головой. — Я так не уйду. Они должны считаться и с моим достоинством…

— Ну что поделаешь, головой стену не прошибешь. В гостиницах свои порядки — в одиннадцать гости должны уходить.

— Но ведь мы ничего плохого не делали! — чуть не плача твердила девушка. — Знаешь, что я придумала? — сказала она, — Где твое окно? Я сейчас же вернусь в номер.

— Да ты что, Таня?! Не сходи с ума! Я не могу себя компрометировать. Если ты отколешь какой-нибудь номер, я попаду в ужасное положение перед администрацией гостиницы и Москонцертом. Завтра вечером начало гастролей.

— Ах, вот как! Так ты, оказывается, трус! Очень приятно! Вот и познакомились! Ну что ж, если и ты такой же учтивый, как коридорная, я уйду…

— Ты придешь на концерт?

— Не исключено. Хотя нет, я все-таки вернусь в гостиницу. Меня оскорбили, и я должна взять реванш. Где твое окно?

— Окно? Сейчас соображу. На третьем этаже, это ты знаешь, и, кажется, шестое слева… Да, шестое.

Они вернулись к гостинице и зашли за угол, остановившись у не освещенной с улицы стены.

— Пожарная лестница высоко… — сказала Таня. — А что это за труба проходит по стене?

Парень рассмеялся.

— Ну ты и отчаянная! Но если хочешь, попробуй. Будет о чем вспомнить. Тебя подсадить на трубу? Нет? Ну, как знаешь. Я буду ждать в номере. Свет не зажгу. А может, все-таки не стоит, Таня? А? Подумай. Я серьезно.

— Иди и жди. Я не шучу.

Перед тем как свернуть за угол здания, он остановился и еще раз оглянулся. Потом исчез.

«Хорошо, что я в брюках», — подумала девушка.

Постояв минут пять — чтобы парень успел дойти до своего номера, — она подпрыгнула, обхватила руками холодную трубу и взобралась на нее…

В номер туриста постучали. Это был переводчик.

— Разрешите, товарищ Хорват? Я привел вам зубного врача.

И переводчик пропустил вперед полную женщину в белом халате.

— Ах, зубного!.. Да, да, весьма признателен, — Имре болезненно поморщился.

— Попробую чем-нибудь помочь, — сказала женщина.

Переводчик одобрительно закивал:

— Разумеется! Надо же как-то спасать вас от этой боли, — обратился он к Имре Хорвату. — Ведь со вчерашнего утра мучаетесь. А вам следует отдохнуть. — Он обернулся к врачу. — Завтра нам долго ехать автобусом.