Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом - [28]

Сиртама слушал его с легкой улыбкой и явным интересом, но со временем веки старого монаха стали тяжелеть, что не укрылось от Йорвина, и он наскоро подытожил рассказ.

- ... ну и вот теперь  я здесь с тобой. Ты все знаешь, а мне пора в путь,  - Йорвин поднялся, вслед за ним встал и Сиртама.

- Наклонись, - попросил он. Йорвин повиновался. Сиртама поцеловал его в лоб и сказал: - Да прибудет с тобой благословение, где бы ты ни находился, - Йорвин еще раз склонил голову в поклоне, положа руку на сердце, и молча удалился.

Спешным шагом он добрался до своих покоев, скинул с себя храмовое кимано и облачился в утепленное походное, с просторными рукавами, накинул непромокаемый дорожный плащ, надел черные клепаные перчатки без пальцев и окованные железом ботинки. Затем со свистом слетел по винтовой лестнице в подвалы, где хранились, съестные  и не только, припасы монахов и старые вещи Йорвина - кинжал собственной работы и драгоценная кольчуга Торвальда. В кладовке царил мрак, но глазам Йорвина это нисколько не мешало. Теперь он видел в темноте ничуть не хуже, чем при свете дня. Найдя заветный сундук, Йорвин почти с трепетом открыл его и лицо его просияло. Стальная кольчуга блестела как новая. Несмотря на то, через что ей пришлось пройти, и сколько лет она лежала в сундуке неприкаянной, каждое колечко и каждая пластинка выглядели как новые, и на них не было ни пятнышка ржавчины. Как в прежние времена, Йорвин надел ее под кимано и спрятал под бандажом. Кинжал, подумав, убрал в сумку, за пояс сунул тойшен. Йорвин застегнул плащ и обмотал шею кашне. Все таки в конце месяца Первых Морозов в этой полосе было отнюдь не лето. Выйдя на порог, он глубоко вздохнул и зашагал прочь вниз по дороге. И еще до того, как наступило утро, в храме стихли звуки его шагов.

Глава VII

Вождь Ояярви и его жена безмятежно спали, когда вдруг раздался оглушительный удар в  дверь их опочивальни. Неизвестный высадил дверь, буквально сорвав ее с косяка вместе с петлями.

- Кто там? Чего тебе надо? - Ояярви быстро встал с постели и прислонился спиной к стене, заведя руку за спину в поисках тайной ниши, где лежало оружие.

- Твоя голова, - равнодушно прозвучало в ответ. Йоухки застонала от страха и зажалась в угол.

- Юрки, Зуали! На помощь, дети! - закричал као.

- Зря надрываешься, - засмеялся неизвестный. - Их уже вынесли вперед лапами.

Убийца твердым шагом двинулся к вождю. Свет фонарей с улицы осветил фигуру невероятно огромную и широкоплечую. Ворвавшийся был такого роста, что голова его находилась прямо под потолком и не освещалась вовсе. Найдя заветную нишу, Ояярви достал кинжал и кинулся на убийцу. Тот перехватил руку с кинжалом и вывернул ее так, что кинжал выпал из нее. Другой рукой убийца оттолкнул вождя обратно к стене. Душегуб застал Ояярви врасплох, тем более несравненно превосходил его по массе и силе. Он быстро поднял с пола кинжал, сделанный из камня, отлично отшлифованный и острый как зуб речной акулы. Повертев кинжал на ладони, убийца вонзил его в грудь као. Ояярви, не издав ни звука, осел на пол. Убийца схватил тело и выбросил в окно. Затем настал черед его жены. Йоухки заплакала еще громче и в панике замахала руками. Убийца схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Другой рукой схватил за голову и свернул шею. Тело нежно уложил на  постель. Подойдя к окну, убийца выглянул в него и поднял руку с раскрытой ладонью. Его братья из клана Черного Волка сделали свое дело и дожидались лишь этого сигнала, чтобы раствориться в ночи, из которой вышли.

Холодный дождь лил как из ведра, временами оборачиваясь мокрым снегом. От воды не защищала даже густая крона соснового леса. Двое солдат из дозорнопатрульного отряда Яаскелайнена, неся службу, в это время обходили город. Это были двое из шестидесяти девяти дозорных, что еженощно патрулируют за городскими стенами, охраняя жителей города от ночных хищников и других опасностей. Дозорные были вооружены копьями и луками. Один из них держал в руках факел. Оба были в кожаных накидках с капюшонами, из под которых выглядывали черные носы. Между солдатами велась беседа:

- Я его тысячу раз просил, а он все одно, - говорил один.

- Что одно? - спросил второй.

- Мол, в этом нет чести.

- Почему?

- Не знаю. Попробуй, пойми его. На зайцей ходит, на лосей ходит, даже на вульферга пойдет - не задумается. А на волка - нет. И не заставишь.

- Но ведь он-то тоже исконн. На исконна нельзя ходить. Это действительно не по-нашему.

- Дело не в исконне. Он отвечает это на любой вопрос. Что ни спроси - не по чести. А волки шастают стаями, и если из нас кто на стаю напорется - несдобровать. Это Сынов Черного волки не трогают, а нас - грызут.

 - В следующий отгул заходи ко мне - сходим с тобой на волка. А ты слышал, као Ояярви убили?

- Да ну! Кто?

- Да болтают, что дети егоные и убили. Приперлись среди ночи к ним в спальню. Юрки отца зарезал и в окно выкинул, а Зуали, стерва эта, матери шею свернула. Прямо в постели. О, как.

- Правда? Что-то не больно мне в это верится. Дети всегда любили и отца, и мать. Не могли они их убить. Другим эти смерти понадобились, точно тебе говорю, - между собеседниками ненадолго повисла тяжелая пауза. -  И кто же теперь займет место као? Детей ведь не пустят теперь.