Тени и отзвуки времени - [7]

Нгуен, ничуть не смущаясь, наблюдал за тем, как изумленный Хоанг перебирал перечисленные предметы, но явно не собирался ничего ему объяснять, Хоанг и сам теперь мог все понять.

Кожаный портфель высился между ними, совсем как печально знаменитая «линия Мажино». Значит, единству их душ конец?! Хоанг вдруг почувствовал, что с него довольно: «Так и есть!.. Его друг заделался домовладельцем. О небо!..»

А ведь раньше отсутствие крова над головой никого из них не смущало. Домовладелец! Хоанг задумался.

Понурясь, он встал и, расплачиваясь за чай, спросил Нгуена:

— Когда же мы снова увидимся? Где я могу тебя найти?

Слово «когда же» он невольно выделил голосом и поглядел на Нгуена. «Когда же» означало «никогда».

— Пожалуй, я лучше сам тебя отыщу, — ответил Нгуен после долгого раздумья.

Выйдя из кафе, Нгуен опустил глаза, словно изучая кирпичную кладку тротуара.

Вернувшись в полдень домой, Хоанг поднялся наверх, окликнул Лыу и позвал ее в комнату. Лыу, милая и покладистая жена его, хлопотала на кухне. Уловив в голосе мужа необычные нотки, она тотчас побросала на доску зелень, соевые лепешки и поспешила к лестнице, забыв, что в руке у нее остались поварские палочки.

— Я, дорогая, только что встретил Нгуена.

— Да ну? Давненько он не обедал у нас. Небось разъезжал по чужим краям; веселых историй, конечно, привез тьму. Надо было привести его к нам… — Она поглядела на мужа. — Что у вас вышло с Нгуеном? В чем дело, милый?

— Да нет, ничего.

Лыу обтерла руки о полу платья и присела рядом с мужем на краешек кровати.

— Ты что-то скрываешь от меня? — В голосе ее зазвучала тревога. — Меня ведь не обманешь. Я вижу, что ты чем-то расстроен. В чем дело? Скажи, дорогой.

— Да ты у меня просто ясновидица! Погоди, я все расскажу. Хочу полежать, дух перевести. Ступай, милая, ты ведь не хочешь, чтобы сегодня обед был хуже обычного. Погибнет твоя репутация непревзойденной стряпухи…

Хоанг и Лыу молча сидели у подноса с едой. Ах, как мечтали они, чтобы трапезы эти оживил звонкий лепет ребенка! Много ли радости от солений и маринадов, от печеных, вареных, жареных блюд, от сластей с напитками…

Лыу видела, муж ест без всякого удовольствия. Нет, нет, явно что-то случилось.

Она помалкивала, не решаясь своими обычными простодушными шутками развлечь мужа. Девушкой Лыу была веселой певуньей, ее даже прозвали жаворонком. И, соединив с Хоангом свою судьбу, она сохранила легкий и беспечный нрав. Не изменили ее ни житейские заботы, ни необходимость как-то подладиться к делам и занятиям мужа. Жизнь их со стороны похожа была на нескончаемый медовый месяц, и старикам, их родичам, это казалось странным и чреватым бедою.

— Нет, каково, — ворчали они, — живут, как любовники, не как супруги.

Но Лыу с Хоангом лишь переглядывались тайком.

— Бог с ними, — говорили они между собой, — в их возрасте все кажется странным. Они привыкли к старым обычаям, и семьи у них были другие. А мы любим друг друга, нам хорошо и весело. Ладно уж, постараемся зря не сердить стариков, будем вести себя при них поскромнее.

Но после, наедине с мужем, Лыу посмеивалась, глядя, как он, усталый и мрачный, ждал освежающего сна.

Они и впрямь похожи были на любовников: дулись друг на дружку, ссорились, мучились, смеялись и пели без всякой причины; а в трудные дни, когда наступала полоса безденежья, старались не падать духом и развлекали друг друга анекдотами и всякими небылицами. И даже изыскивая самые разные, порой фантастические способы «оздоровления» своих финансов, — в этих случаях Лыу всегда держала в руках карандаш и блокнот с записью расходов, — ломая голову над тем, как рассчитаться с кредиторами, уплатить за квартиру и при этом еще завтра купить на рынке хоть какой-нибудь еды, они не обходились без шуток и в заключение выпивали — пускай одну на двоих — чашечку кофе.

У них и нервы-то были какие-то особенные: напьются крепкого кофе и спят себе как убитые, будто это не кофе, а жиденький чай. Им казалось, что в пору безденежья и неудач они любили друг друга еще крепче. Ну а против огорчений и невзгод у них было самое действенное лекарство — сон, ведь во сне нам все кажется лучше. И вообще они верили в свою звезду, верили в будущее, когда рассеются навсегда мрачные тучи.

В тяжелое время им всегда приходил на помощь Нгуен. Оговоримся сразу: у Нгуена почти никогда не водились деньги. Сам он отнюдь не был сребролюбцем. Более того, он разработал целую философскую систему, обосновывавшую презрение к деньгам. Правда, он часто испытывал в них нужду, но от этого его презрение лишь возрастало. О да, он соглашался брать в руки «сию жалкую грязь», но лишь для того, чтобы вручать ее другим в обмен на необходимые блага. Только для этого!

И этот философ, — как многие философы, не сумевший окончательно примирить теорию с практикой, — был зачастую материальной опорой семейства Хоанг. Не будь его, супружескому союзу Хоанга и Лыу грозила бы… Нет-нет, любовь их была нежна, бескорыстна, несокрушима! Но… Кто знает… Ведь и самая пышная зеленая ветвь с приближением зимы теряет листву и больше, увы, не дает крова птичьим семействам.

Супруги Хоанг могли бы служить классическим примером нерасчетливости. Подумайте сами: любовь и расчет!.. Да восседай они на вершине горы из драгоценностей и банкнот, боюсь, что вскоре мы увидали бы их стоящими на равнине, скажу больше — на голой равнине.