Тени города. - [2]

На самом деле, он был одним из немногих, кто не скрывал своего истинного имени: Роберт Лонгдон, хотя многие знают его как Демиурга. Когда-то он являлся профессором, преподающим историю религии и мифологии в престижном заведении, но после Великой Мировой Катастрофы, которая не оставила от университета, в котором он преподавал, камня на камне, и последующих событий, он решил завязать с профессорством и сменить теорию на практику.

Теперь же он владелец бара и помогает таким, как Джон, в качестве посредника.

— Надо зайти к точильщику, — сказал Джон, допивая третий стакан виски. — Последнему я еле-еле башку снес, еще немного, и я этим мечом даже поцарапать никого не смогу.

— Опять ты со своим дурацким мечом, — послышался сзади веселый голос.

— Майлз, — отозвался Джон, не оборачиваясь.

— Я же просил звать меня Тором.

— Слишком круто для тебя. Не боишься, что кто-то узнает твое настоящее имя?

Майлз, который Тор, сел за соседний высокий барный стул и заказал крепкого пива. Он считал, что лишь пиво можно считать по-настоящему мужским напитком.

— Это обратная психология, Джонни, я ж тебе объяснял. Если мое прозвище похоже на настоящую фамилию, никто ведь и не подумает, что все так просто.

— Я подумаю.

— Ну, ты другое дело, — усмехнулся Тор, сделав несколько больших глотков и как следует ахнув от удовольствия. — Мы с тобой учились в одной школе.

— Вот именно. Свое имя я не скрываю, и если кто-то откроет мой школьный альбом и увидит, что со мной в одном классе находился некто по имени Майлз, фамилия которого невероятно похожа на твое прозвище…

— Ой, да не трынди, — перебил его здоровяк. — Что в школе был занудой, что сейчас. Майлз допил пиво и заказал еще одну порцию пенного.

— Если помнишь, я тебя бил в школе, и вообще был отъявленным хулиганом.

Джон никак не мог забыть эту часть своего прошлого, то и дело вспоминая, каким он был придурком, а потому не мог поверить, что тот, над кем он смеялся больше всех, вот так просто простил его.

— И я тебе за это благодарен. Если бы не ты, я бы не захотел стать сильным, каким являюсь сейчас. — Тор напряг руку и даже сквозь одежду было видно, как раздулся его бицепс, едва не превосходящий голову Джона. — Видал? Мышцы настоящего Бога! — Он поцеловал свои мускулы, потом взял новую кружку и несколькими большими глотками вылил в себя все без остатка.

— Так, я в сортир, — сказал он, громко ударив кружкой о барную стойку.

— Он мне так когда-нибудь всю посуду перебьет, — посетовал Бобби, когда Тор отошел.

— И не говори. Сила есть, ума не надо.

В детстве Майлз и правда был довольно щуплым и высоким, как рельса, за что над ним часто издевались одноклассники и даже кто постарше. После Великой Мировой Катастрофы Майлз, как и многие, изменился. Он перестал кого-либо бояться и постоянно давал отпор, и через некоторое время от него отстали вовсе, а точнее после того, как он навалял своему главному обидчику и грозе всей школы — Джону. Тор осознал, что не такой уж он и слабак, как ему все вокруг пытались внушить, и чтобы не только являться сильным, но и выглядеть соответствующе, он начал ходить в тренажерный зал и тягать железо, что быстро переросло из простой необходимости и желания выглядеть лучше в серьезный бизнес, приносящий доход. Каждый матч подпольного бокса до сих пор приносит ему круглую сумму на счет, хотя это скорее хобби, чем основной источник дохода.

— Есть что еще для меня? — спросил Джон.

— Через пару часов рассвет, — ответил бармен, — так что на улицах сейчас довольно спокойно. Последние Охотники добивают мелкоту и расходятся по домам, чего и тебе советую.

— Дома мне нечем заняться.

— Ну и здесь тоже, — развел руками Бобби. — Я не ты, мне нужно поспать и набраться сил.

Из туалета вернулся Тор с сияющей улыбкой на большом бородатом лице. Он часто улыбался как бы в противовес Джону, который редко проявлял сильные эмоции, особенно отражая их на лице, за что его часто упрекали за чрезмерную хмурость.

— Что тебя так развеселило? — поинтересовался Джон.

— А разве для веселья нужен повод?

— Нормальным людям — да.

— Не трынди. Бобби, налей-ка мне еще.

— Уверен? Домой-то дойдешь?

Несмотря на массивные размеры, Тор довольно быстро напивался, но сам он в это верить отказывался, а потому пил до последнего, пока не свалится, из-за чего его приходилось оттаскивать домой остальным. Наутро же он ни черта не помнил и считал, что добрался самостоятельно.

— Да ладно, Бобби, что мне эти две кружки? Я их только что вылил обратно. Еще одну выпью и пойду. Я ж плачу, наливай давай!

Бобби, покачивая головой, все же подставил очередную кружку под пивной кран. Не в его правилах было отказывать другим, особенно если этот другой пока еще в состоянии шевелить языком.

— Ладно, — сказал Джон, — ты как хочешь, а я пошел, если для меня работы нет.

— Ага, давай-давай. Не забудь наточить свой меч перед сном, — сказал Тор и рассмеялся над собственной шуткой, которая закончилась смачной отрыжкой.

Самый тёмный час перед рассветом.

Джон шел по пустынной улочке, которая едва освещалась кривыми фонарными столбами, некоторые из которых играли лишь одним им известную светомузыку. Джон никак не мог понять, почему местные власти, зная об истинном положении дел, вообще полностью не залили улицы Нью-Йорка светом, чтобы даже теней не было. Он как-то слышал, что такое пытались сделать, но жильцы домов пожаловались на то, что они не могут заснуть под такой яркий свет, бьющий им в окна. «Скажите спасибо, что вы вообще просыпаетесь по утрам», — подумал Джон.