Тени черного леса - [75]
— Что ж, это я тебе все обеспечу. А свою задачу ты знаешь сам.
— Я найду этих гадов, товарищ подполковник.
— Вот и отлично. А я тогда выезжаю в Пруссию. Там от меня будет больше пользы, — подвел итог Еляков.
Когда Мельников вышел, капитан обратился к чекисту:
— Товарищ подполковник, а ведь банда, за которой мы охотимся, сотрудничает с польскими националистами. Причем с самыми мерзкими из всех возможных. Поэтому если местная власть заинтересована в уменьшении польского влияния в Литве, то в данном случае наши интересы совпадают. Может, поэтому, если вы организуете мне встречу с кем-нибудь из литовских руководителей, они найдут способ нам помочь?
— А ведь это мысль… — задумчиво протянул энкеведешник.
Глава 11.
ЛЮДИ С ЗАМКОВОЙ ГОРЫ
19 июля, Зенебург
Джип, в котором находились капитан Еляков и Мысловский, вновь въезжал в город, в котором началась эта история. Хотя на самом-то деле Черным лесом капитану приказали заняться несколько ранее. Но до того его работа заключалась в простом сборе предварительных сведений. По-настоящему все закрутилось лишь после эти трех убийств-самоубийств и первого появления Барона на сцене.
Еляков был недоволен ходом событий. Потому что до сих пор он следовал за стремительно раскручивающимися событиями, не успевая толком отдышаться. Погоня не дает времени подумать. А капитан такого положения вещей очень не любил. Получалось, что враг навязывает ему свою игру. К тому же Еляков чутьем догадывался: они многое упустили. Бросились по горячему следу, оставив за спиной много недовыясненного. Теперь необходимо было исправлять положение. Начать сначала. Даже если Мельников сможет взять этого Барона живым… Возможно, они получат какой-то след. Хотя, судя по всему, этот немец сам не слишком много знал. Надо было начинать с другой стороны. Прошерстить этого Йорка до самого донышка. Возможно, зацепка найдется здесь. Если он искал контакта с англичанами таким оригинальным способом, то, может, он оставил и другие следы в этом направлении…
Домик, где располагалась комендатура и комендантский взвод, представлял из себя своеобразное зрелище. Прямо возле входа стоял откровенно непроспавшийся солдат, с глазами, как у вареного поросенка. Над ним гневно нависал майор Щербина.
— Слушай, Сенченков, ну что это за безобразие! Ладно литр выпил, ладно два, ладно три… Но нажираться-то зачем?
За десять дней, прошедших с последнего посещения Зенебурга капитаном, дисциплина в этом городе, видимо, резко пошла вниз.
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Здорово, капитан. Как там мои парни?
— Они уже не ваши парни. Они теперь наши. А что у вас тут происходит?
Щербина попытался изобразить смущение, но у него не очень получилось.
— Пошел вон, под арест, доложи Коваленко, что я тебя посадил на семь суток, — пнул он в плечо солдата.
Тот чуть не упал, но все-таки строевым шагом отправился куда-то в дебри комендатуры.
— Бардак у нас происходит, капитан. С тех пор, как приезжали поляки…
— Поляки?! — тут же вскинулся Еляков.
— Да нет, эти приехали с представителями нашего штаба, из Литцена. Как я понял, они придут на наше место. А нас, по слухам, отводят в Белоруссию на расформирование. Сами понимаете, что происходит. Приказа-то нет, точно ничего не известно, а слухи ходят. Вот и творится черт-те что. Те из моих, кто фронтовики, пошли в полный разнос. Ну в самом деле, капитан, не под трибунал же их отдавать. Все одно — какая служба, когда сидим не чемоданах?
Еляков улыбнулся. Он уже заметил по пути нечто похожее. В Литцене, который тоже должен отойти к полякам, он поджидал Мысловского. Так вот, и там дело обстояло очень весело. Даже еще веселее — потому как в Литцене уже крутились какие-то польские военнослужащие, которые бурно братались с нашими. А как могут брататься славяне? Вот именно. Все наши уже были мыслями в России — и служба шла по инерции, шатаясь и спотыкаясь.
По дороге Мысловский был мрачен и неразговорчив. Хотя, казалось бы, дела его шли вполне хорошо. Совместными усилиями удалось накрыть крупное осиное гнездо, которое могло был принести еще невесть сколько неприятностей. Но, тем не менее…
— Майор, давайте о деле. Мы тут так заигрались в казаки разбойники, что упустили очень многое. Теперь хотим пошарить в доме Йорка. Он, надеюсь, стоит не нараспашку?
— Никак нет! Я даже часового держу возле него. Честно говоря, больше для того, чтобы хоть чем-нибудь солдат занять. А то они от безделья уже совсем обалдели…
— Мы там хотим пошарить…
— Кто там сейчас стоит? — задумался майор. — Коньков? Вы к нему обратитесь, если будут трудности, он вам, возможно, сумеет помочь.
Часовой вел себя совсем не по уставу. Он сидел на крыльце дома и лениво покуривал. Но это Еляков увидел лишь краем глаза — как только машина вырулила из-за угла. Заметив, что едут командиры, солдат в один миг принял положенную позу. Когда «виллис» подкатил к дому, капитан разглядел Конькова. Это был очень смуглый чернявый парень лет тридцати. Среднего роста, неширокий в плечах, но по виду — очень мускулистый. На груди висели две медали «За отвагу» и две золотых нашивки, а на поясе красовалась затейливая финка. Руки часового покрывали татуировки. Еляков показал ему подписанный майором Щербиной приказ. Коньков посторонился, пропуская офицеров к двери.
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман опубликован в журнале «Иностранная литература» № 12, 1970Из послесловия:«…все пережитое отнюдь не побудило молодого подпольщика отказаться от дальнейшей борьбы с фашизмом, перейти на пацифистские позиции, когда его родина все еще оставалась под пятой оккупантов. […] И он продолжает эту борьбу. Но он многое пересматривает в своей системе взглядов. Постепенно он становится убежденным, сознательным бойцом Сопротивления, хотя, по собственному его признанию, он только по чистой случайности оказался на стороне левых…»С.Ларин.
Вскоре после победы в газете «Красная Звезда» прочли один из Указов Президиума Верховного Совета СССР о присвоении фронтовикам звания Героя Советского Союза. В списке награжденных Золотой Звездой и орденом Ленина значился и гвардии капитан Некрасов Леопольд Борисович. Посмертно. В послевоенные годы выпускники 7-й школы часто вспоминали о нем, думали о его короткой и яркой жизни, главная часть которой протекала в боях, походах и госпиталях. О ней, к сожалению, нам было мало известно. Встречаясь, бывшие ученики параллельных классов, «ашники» и «бешники», обменивались скупыми сведениями о Леопольде — Ляпе, Ляпке, как ласково мы его называли, собирали присланные им с фронта «треугольники» и «секретки», письма и рассказы его однополчан.
Борис Андрианович Егоров известен читателю по неоднократно переиздававшемуся роману-фельетону «Не проходите мимо», по юмористическим рассказам, по сатирической повести «Сюрприз в рыжем портфеле».На этот раз он выступает в новом жанре. «Песня о теплом ветре» — первое лирическое произведение автора. В ней рассказывается о комсомольцах, которые в 1939 году пятнадцатилетними подростками по призыву партии пошли в артиллерийские спецшколы, а потом воевали на фронтах Великой Отечественной войны.Эта книга о героизме, о патриотизме, о дружбе и о любви.Повествование ведется от лица героя — Александра Крылова, сначала слушателя спецшколы, а потом командира артиллерийской батареи.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.