Тени былого - [79]

– И я, – подхватил Руперт. – Но, разрази меня, она осмелится на что угодно! – Он обернулся к Давенанту. – Такой девушки еще не рождалось, Хью! Вы знаете, ее даже похитили!

– Похитили? – Давенант обвел всех недоверчивым взглядом. – То есть как похитили?

– Да это свиное отродье, – презрительно объяснила Леони.

– Любовь моя! – Леди Фанни приподнялась. – Я не ослышалась? Какие слова ты произнесла?

– Да, но, мадам, монсеньор позволяет мне говорить «свиное отродье». Ведь правда, монсеньор?

– Малютка, это не слишком изящное выражение, и оно ни с какой стороны не внушает мне восторга, но, если не ошибаюсь, я действительно сказал, что буду его терпеть, если ты воздержишься от упоминаний о свином… э… пойле.

– Ну да, – сказала она победоносно.

– Но что все это означает? – перебил Давенант. – Кто похитил Леони? Это правда?

Марлинг кивнул.

– Редкая гнусность!

– Но кто это? Кто это… свиное отродье?

– Мерзкий граф Сен-Вир! – сказала Леони. – Он заставил меня проглотить скверное питье и привез во Францию, а Руперт меня спас!

Давенант впился глазами в герцога.

– Сен-Вир! – сказал он и повторил еле слышно: – Сен-Вир!

Его светлость быстро оглянулся. Но лакеи давно вышли.

– Да, Хью, да! Милейший граф.

Давенант открыл было рот, но снова его закрыл, ничего не сказав.

– Совершенно верно, – кивнул его светлость.

– Но Эйвон, – это сказал Марлинг, – Фанни говорит, что Сен-Виру и его жене посланы приглашения на бал. Зачем вам это?

– По-моему, какая-то причина у меня есть, – задумчиво произнес его светлость. – Без сомнения, рано или поздно я припомню какая.

– Если этот мерзавец явится, я не сумею сдержаться! – отрезал Руперт.

– Не думаю, что он приедет, дитя мое. Хью, если ты кончил, предлагаю перейти в библиотеку. Это единственная комната, где Фанни ничего не тронула.

Фанни встала из-за стола и погрозила брату пальцем.

– Перед началом бала я распахну ее двери, можешь быть спокоен! И я думаю, не расставить ли там карточные столики?

– Нет, – твердо сказала Леони. – Это совсем-совсем наша комната, монсеньор. Не позволяйте ей! – Она оперлась кончиками пальцев на его полусогнутую руку и приготовилась выйти с ним из столовой. Хью расслышал настойчивый шепот: – Монсеньор, только не эту комнату! Мы всегда сидим там. Вы привели меня туда в самый первый вечер.

Эйвон повернул голову.

–Ты слышишь, Фанни?

– Несносно! – страдальчески произнесла миледи. – Какая разница, дитя? Что за причина?

– Мадам, я не нахожу нужного слова. Вот как отвечает монсеньор, когда вы спрашиваете, почему он делает то или это.

Руперт открыл дверь.

– Черт, я знаю, о чем она! Прихоть!

– C'est cela![134] – Леони сделала пируэт. – Сегодня вечером ты очень умен, Руперт, так мне кажется.

Дамы рано удалились спать, а Руперт увез упирающегося Марлинга к Вассо, и Эйвон с Хью остались одни в тихой библиотеке. Хью обвел ее взглядом, чуть улыбаясь.

– Прямо как в былые времена, Джастин!

– Точнее говоря, как три месяца назад, – отозвался Джастин. – Я превращаюсь в патриарха.

– Неужели? – сказал Хью, и его улыбка стала шире. – Могу ли я поздравить тебя с успехами твоей воспитанницы?

– О, пожалуйста! Она тебе понравилась?

– Необычайно. Париж будет очарован. Такая оригинальная непосредственность!

– Да, она плутовка, – согласился его светлость.

– Джастин, при чем тут Сен-Вир?

Тонкие брови поднялись.

– Мне как будто припоминается, мой милый, что я всегда находил любопытство твоим прискорбнейшим недостатком.

– Я не забыл историю, которую ты мне рассказал… В этой самой комнате, Джастин. Так Леони – орудие, с помощью которого ты намерен уничтожить Сен-Вира?

Его светлость зевнул.

– Ты меня утомляешь, Хью. Тебе ли не знать, что я всегда был склонен вести свою игру сам и один.

Давенант понял, что ничего от него не добьется, и оставил дальнейшие попытки. Вскоре вошел Марлинг и сказал, что Руперт вряд ли вернется до утра.

– А кто был там?

– За столами почти не было места, но у меня так мало здесь знакомых! – ответил Марлинг. – Когда я уходил, Руперт сел за кости с неким Лавулером. – Он взглянул на Эйвона. – Мальчик неисправим, Эйвон. В один прекрасный день он проиграет в кости свою душу.

– О, надеюсь, что нет, – сказал Эйвон. – Так он проигрывал?

– Да, – ответил Марлинг. – Это не мое дело, Джастин, но я думаю, вам следовало бы умерить его страсть к игре.

– Согласен, – сказал Давенант. – Мальчик слишком легкомыслен.

Эйвон неторопливо направился к двери.

– Возлюбленные, оставляю вас вашим назиданиям, – произнес он негромко и вышел.

Хью засмеялся, но Марлинг нахмурился.

– Невыносимый Сатана, – сказал Хью.

– Его словно бы не заботит судьба Руперта, – угрюмо сказал Марлинг. – Ему следовало бы иметь какую-нибудь власть над мальчиком.

– Мой дорогой Марлинг, Руперт станет чинным, стоит Эйвону пошевелить пальцем.

– Превосходно, Хью, но я не видел, чтобы он хоть раз им шевельнул!

– А я видел, – ответил Хью и подошел поближе к огню. – И еще я вижу большую перемену в нашем Сатане.

– Да, – согласился Марлинг. – Влияние этой девочки. Миледи грезит о свадьбе.

– Я был бы рад. – Хью закинул ногу на ногу. – В глазах Эйвона, когда он смотрит на Леони, есть что-то…

– Я ему не доверяю.