Тени Аразры - [7]

Леонас души не чаял в единственном сыне. Когда Майклу исполнилось семь лет, он отнял его у матери, опасаясь, что Габия, верная почитательница Святого Румера, привьёт будущему принцу вредные идеи о величии монастырей. Леди Габия не стала противиться воле мужа, тем более что он позволил ей воспитывать дочерей так, как она считает нужным. А к Майклу граф приставил своего верного слугу Брия, который полностью разделял его взгляды.

Брий был воякой до мозга костей. Он, так же, как и Леонас, считал, что твёрдая рука и меткий глаз с лихвой заменяют магию и книжную премудрость. Конечно, он научил Майкла читать, но при этом выказывал настолько презрительное отношение к книгам, что юный граф стал считать чтение абсолютно ненужным и бесполезным времяпрепровождением. Зато драться Брий обожал. Он с упоением рассказывал Майклу о своей боевой молодости, учил его стрелять из лука и орудовать мечом, кинжалом и прочим холодным оружием. Именно Брий привил юному графу страсть к охоте и громче всех рукоплескал его метким выстрелам и точным ударам.

К четырнадцати годам Майкл ловко управлялся с мечом, почти без промаха метал кинжалы и отлично стрелял из лука. Леонас был доволен воспитанием сына. "Мой мальчик продолжит моё дело! Он станет таким же великим правителем, как я!" - с упоением говорил он вассалам.

Майкл рассматривал себя в огромном напольном зеркале: "Ну, какой я мальчик? Я мужчина!" Из зеркала на него смотрел высокий красивый молодой человек с выразительным скуластым лицом. Под хмуро сдвинутыми бровями чёрными алмазами горели дерзкие умные глаза. Крылья правильного носа чуть дрожали от обиды, полные губы были упрямо сжаты. Широкой крепкой ладонью Майкл провёл по мягкой щетине на подбородке, повертел головой и размашисто потянулся, ощущая, как под тонкой батистовой рубашкой перекатываются тугие натренированные мышцы. "Истинный воин!" - с гордостью подумал он и довольный собой отправился спать.

Наставник Брий разбудил юного графа на рассвете. Майкл открыл глаза, и обиды прошедшего дня накатили с новой силой.

- Я никуда не поеду! - капризно заявил он Брию. - Отец решил откупиться от меня охотой, чтобы не брать в Луду!

- Господин граф завтракает, и уже дважды справлялся о тебе, Майкл.

- Ну и пусть! - Юноша отвернулся к стене и натянул на голову одеяло.

- Не стоит сердить отца, - спокойно заметил Брий, - иначе он так и будет считать тебя мальчишкой.

- Я не мальчишка! - завопил Майкл, откинул одеяло и зло посмотрел на наставника.

- Тогда одевайся и спускайся к завтраку. Граф не будет ждать тебя вечно. - Брий повернулся к юноше спиной и направился к дверям.

- Подожди! - требовательно крикнул Майкл. - Помоги мне одеться!

Наставник усмехнулся в усы. Он добился, чего хотел, и, вернувшись к кровати, подал юному графу рубашку. Ворча и ноя, Майкл облачился в охотничий костюм, нахлобучил шляпу и, проигнорировав завтрак, отправился во двор. Грум в жёлто-синей ливрее подвёл к нему коня и помог сесть в седло. Майкл поправил шляпу, надменно подбоченился и состроил скучающее лицо, хотя всей душой рвался на охоту. Сердце Майкла замирало от нетерпеливого лая собак, заливистого ржания лошадей и резких криков егерей. Он обожал бешеную скачку по полям и перелескам Хабритского графства, когда в ушах свистел ветер, а из горла вырывался охотничий клич. Он не знал момента прекрасней, когда острый, как бритва, клинок вонзался в шею раненого зверя, и предсмертный хрип сладкой музыкой отдавался в его душе.

Майкл невольно улыбнулся, вспомнив, как во время последней охоты перерезал горло молодому оленю. Тёмная кровь залила руки, рукава камзола, брызнула в лицо, и Майкл ощутил, как его заполняет сладкая истома. Так было всегда. Юноша считал охоту неудачной, если ему не удавалось самому пролить кровь животного. И на его лицо вновь вернулось скучающее выражение: сегодня Майкла навряд ли подпустят к раненному вепрю, поскольку тот предназначен для гостей. Ему придётся издали наблюдать за захватывающим действом. "Ничего, - успокоил себя юноша. - Я прикажу егерям найти для меня оленя, и сам убью его". Эта мысль вернула Майклу хорошее настроение, и он весело улыбнулся отцу, который в сопровождении свиты как раз вышел во двор.

Взвыли рога. Тяжёлые ворота со скрежетом распахнулись, и охотники устремились к лесу. Майкл мчался за отцом, наслаждаясь скачкой. Его ноздри жадно втягивали холодный утренний воздух, сердце переполнял восторг, и, неожиданно для себя, он подумал: "Плевать на этикет! Я первым доберусь до вепря, и он умрёт от моей руки!" Юноша вонзил шпоры в бока коня и вырвался вперёд. Отец что-то крикнул ему, но Майкл не услышал - его конь внезапно споткнулся, и юный граф вылетел из седла. Леонас пронзительно заорал, но охотники не успели остановиться, и тяжёлые подковы лошадей в лепёшку растоптали единственного сына графа Хабритского.

Взвыв, как волк, Леонас спрыгнул с коня и бросился к сыну. Он упал на колени перед втоптанным в землю телом и замер, растерянно глядя на то, что осталось от Майкла.

- Сынок… - Граф закрыл лицо трясущимися руками и зарыдал в голос.

Свита кольцом окружила убитого горем отца. Люди боялись даже вздохнуть. Все знали, что значил для Леонаса Майкл. Граф возлагал на него большие надежды, и теперь эти надежды рухнули. Он смотрел на останки сына и видел крушение своих грандиозных планов: ему больше не хотелось становиться императором Западного материка…