Тенета для безголосых птиц - [8]
Лада подскочила к Юрке и со всей силы стукнула его кулаком по башке.
– Нашел девочек!
– Ну, девочки – не девочки, а выбор, как говорится, не большой. В сухом остатке – выдержанное вино и менее выдержанные дамы.
– Ну ты и… – Лада готова была убить Раскрутина на месте. Она единственная так прореагировала на его шуточки, которые почему-то задели ее за живое. Хотя, наверняка, должны были прийтись по вкусу именно ей.
– Все ясно, – как всегда, не собирался шутить Дроздов, повторив свою тавтологическую мысль. – Значит остается один выход – этот выход искать самим.
– Ага, – не унимался веселиться Раскрутин, – как кроты. Будем разгребать лапками завалы, в перерывах лакая вино.
– Ну и что ты предлагаешь, умник, – положительного и серьезного Дроздова уже начинал порядком бесить отрицательный и несерьезный Раскрутин.
Юрка ничего не ответил.
– Предлагаю, – предложил я. – Судя по всему, уже ночь. Мы порядком устали и порядком напуганы. Нервишки уже сильно пошаливают. Так что предлагаю выспаться, а утром принять достойное нас решение. Вполне вероятно, что к утру нас уже откопают. Спасатели работают оперативно – им не впервой.
– Ага! Или закопают еще глубже, – радостно заключил Юрка.
– Пожалуй, что верно, – поддержал меня Дроздов, не обращая внимания на последнюю реплику. – Если до утра не найдут – дела плохи. Значит, на верху просто не в курсе, что мы здесь. К тому же, если Вадька… То спасатели могут и не знать, что здесь есть глубокий подвал.
В конце концов все согласились немного поспать. Не думаю, что это было единственно правильным решением. Скорее, в экстремальной ситуации люди всегда пытаются что-то сделать, даже, если ничего сделать нельзя. Но так я думал раньше, когда подобное происходило с кем-то другим и где-то далеко от меня и моих друзей. Мы же, с точки зрения нормального человека, повели себя более, чем ненормально. Хотя, возможно, просто слишком много смешали коньяка, вина и пива, и, к счастью, еще не осознали все серьезность своего положения.
Я расстелил пиджак на полу у стены, на куске ковровой дорожки, который вначале пришлось расчистить от бутылочных осколков и штукатурки. Мужики тоже последовали моему примеру. А Лада с Варей расположились в двух почти уцелевших креслах.
– Ты, думаю, – обратилась Лада к Варе, с ногами забираясь в кресло и по ходу смахивая кирпичную крошку, – могла бы расположиться и на полу, рядом с джентльменами. Вон их сколько – выбирай любого. Или в темноте боишься ошибиться и не на того нарваться?
Наверное, ее все-таки сильно тряхануло. Из холодной интеллектуалки она в миг превратилась в пошловатую базарную торгашку. А, возможно, в критической ситуации решила ни во что не играть. И просто быть такой, какой и есть на самом деле.
– Перестань, – устало сказала Варя, свернувшись калачиком в кресле. Она всегда умела покориться ситуации, когда это было необходимо.
Мы молчали. Тишина стояла пугающей, сырой, затягивающей холодом и сковывающей тело. Она сдавливала горло так сильно, что трудно было даже дышать. Хотя, наверное, это был страх.
– А давайте рассказывать страшные истории, – Юрка попытался бороться с этой убийственной тишиной. – Я их знаю целую кучу, еще с пионерлагеря.
Он сделал небольшую паузу и, не дождавшись никакой реакции, продолжил.
– Ну, например, такая. Жили-были две девочки, – начал таинственно, нараспев рассказывать Юрка, понизив голос на два тона. – Маленькие такие, хорошенькие девочки. И была у них мама. И однажды мама ушла на ночь и заперла их на замок и сказала: “Девочки, только никому не открывайте…”
– Прекрати! – истерично взвизгнула Лада. – Сейчас же! Прекрати, идиот!
И вдруг зарыдала. Страшно, постоянно икая и взвизгивая. И я услышал спокойный шепот Вари.
– Ну же, все хорошо, Лада, все хорошо. Мы обязательно, обязательно отсюда выберемся… Вот посмотришь. Все образуется… Утром… Утром все будет хорошо. Нужно только дождаться утра.
– Утром! – истерично визжала Лада. – А ты знаешь, ты знаешь, что такое утро? Когда здесь… Все равно… Всегда… Навеки… Лишь ночь!
– Лада, пожалуйста, – голос Вари стал тише и настойчивее.
Я давно знал, что Варежка не только умеет приспосабливаться к ситуации, но и крепко держать эту ситуацию в руках. А слабой она лишь притворялась. Для таких, как я. Чем таких как я всегда и покоряла. Как оказалось – в отличие от Лады, которая «в сильную» лишь играла.
– Лада, ну, перестань же, пожалуйста, – еще настойчивее повторила Варя. – Возьми себя в руки. Мы обязательно дождемся утра.
– Ты-то! Ты чего хочешь дождешься! И обязательно с помощью замечательных парней! Они тебе в этом помогут! Когда и помирать не страшно! Да?! Скажи, да?!.. Ты всегда добивалась, чего хотела! И при этом оставалась милой, славной девочкой. Ничего не понимающей в жизни и любви! А ты… А ты как никто, понимала и жизнь, и любовь. И главное – могла поймать объект для этого. Словить, вцепиться мертвой хваткой и не отпускать. И при этом хлопать невинными глазками…
Ситуация вновь накалялась. Мы, три здоровых мужика, молчали. Не то, чтобы не хотели ее разрядить, а просто слегка испугались. Все, наверное, на свете бояться подобных разборок. Впрочем, возможно, все же это было лучше гнетущей мертвой тишины. Во всяком случае эти разборки создавали хотя бы имитацию жизни. И приближали утро.
Впервые напечатана в 1997 г . в литературном журнале «Брызги шампанского». Вышла в авторском сборнике: «Улица вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
Каждый человек хоть раз в жизни да пожелал забыть ЭТО. Неприятный эпизод, обиду, плохого человека, неблаговидный поступок и многое-многое другое. Чтобы в сухом остатке оказалось так, как у героя знаменитой кинокомедии: «тут – помню, а тут – не помню»… Вот и роман Елены Сазанович «Всё хоккей!», журнальный вариант которого увидел свет в недавнем номере литературного альманаха «Подвиг», посвящён не только хоккею. Вернее, не столько хоккею, сколько некоторым особенностям миропонимания, стимулирующим желания/способности забывать всё неприятное.Именно так и живёт главный герой (и антигерой одновременно) Талик – удачливый и даже талантливый хоккеист, имеющий всё и живущий как бог.
Впервые опубликован в литературном журнале "Юность" ( 1996 г ., № 4, 5, 6) под названием «Все дурное в ночи». В этом же году вышел отдельной книгой «Смертоносная чаша» (серия "Современный российский детектив") в издательстве "Локид", Москва.
(Журнальный вариант опубликован в «Юности» 2002, № 3, 4, 6. Отрывок из романа вышел в сборнике «Московский год прозы-2014», изданный «Литературной газетой».)Этот роман был написан в смутные 90-е годы. И стал, практически, первым произведением, в котором честно и бескомпромиссно показано то страшное для нашей страны время. И все же это не политический бестселлер, а роман о любви, дружбе и предательстве. О целом поколении, на долю которого выпали все испытания тех беспокойных и переломных лет. Его можно без преувеличения сравнить с романом Эриха Мария Ремарка «Три товарища».
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.