Тенебрариум - [31]

Откуда у него такая уверенность, что я — хороший писатель? Может быть мне, на самом деле, грош цена, как автору. С чего он взял, что я обязательно должен печататься? Ведь ни одной моей книги он не читал, и даже не знает, как я пишу. Но уже советует, поддерживает, ободряет. Наверное, у людей отношение к писателям сродни отношению к докторам. Ну, к примеру, когда мы узнаём, что человек — доктор, то у нас тут же появляется стереотипичная уверенность в его профессионализме. Что он и диагноз непременно верный поставит, и операцию любой сложности запросто проведёт. А этот горе-фельдшеришка, на самом-то деле, бездарь криворукий, которого к больным и на пушечный выстрел подпускать нельзя. Но статус «доктор» делает его в глазах рядовых обывателей гарантированным специалистом. То же самое касается и статуса «писатель»…

— А в каком жанре ты пишешь?

— Драматургия… В основном… Но планирую переключиться на фантастику.

— Фантастика — это хорошо. Это интересно. Эту тему нужно развивать. Драматургия — это слишком сложно. На любителя. Фантастика — совсем другое дело. Кстати, а ты фентези не пишешь?

— Нет.

— Жаль. Я уважаю фентези. Ты читал таких писателей, как…

Далее он начал перечислять авторов, большую часть из которых я, к стыду своему, не знал. Сначала меня подмывало соврать, ответив, что я их читал, но я вовремя прикинул, что Ромео тут же начнёт расспрашивать, какие из книг этих писателей мне понравились больше всего, и что я думаю о каких-то там персонажах. Поэтому я решил быть откровенным, и честно признался, что ничего не читал.

— Как? — для Ромео это было непостижимо. Писатель, и не читал таких известных творцов. Я отшутился бородатым анекдотом, мол «чукча не читатель, чукча — писатель». И добавил, что фентези не увлекаюсь.

Собеседник попытался было что-то возразить, дескать, некоторые из перечисленных им писателей пишут не только фентези, но и фантастику. Да и вообще они весьма популярные личности. Удивительно, как это я до сих пор обделял их вниманием? Я ответил, что всё у меня впереди. Я обязательно воспользуюсь его советом, и как только вернусь домой — так сразу же ознакомлюсь с этими гениальными произведениями.

Не знаю, сколько бы я ещё смог вытерпеть назойливость Ромео, но вскоре мои мучения были прерваны остановкой нашей ГАЗели. Мы приехали в какой-то тихий дворик, расположенный в одном из спальных районов Иркутска. Здесь было немноголюдно, и я сразу сообразил, что сейчас будет производиться расчет. Момент истины наступил. Теперь-то мы и узнаем, афера это, или нет. Впрочем, то, что нас хотят рассчитать в городе, а не везут для этого в глухую Тайгу — уже радовало. Значит, убивать нас не будут. Наверное.

Я в очередной раз обозвал сам себя безумным идиотом, и с каким-то обречённым задором стал ожидать развития дальнейших событий.

— Куда это мы приехали? — озирался Ромео.

— Похож, сейчас расплачиваться будем, — быстро догадался Шеп.

— Верно, — крякнул Думейн, выбираясь из кабины. — Выходите на улицу. Проведём последний инструктаж.

— Как-то уж больно мрачно звучит — «последний инструктаж», — усмехнулся Николай, открыв дверь, и грузно спрыгнув на пыльный тротуар.

— А это уже от вас будет зависеть, насколько «последним» он будет, — нервно добавил Дум. — Давайте быстрее, выбираемся. И так уже из графика выбились.

Наконец-то я смог разглядеть нашего водителя и, по совместительству, проводника — Робина. Признаться, доселе у меня в голове стойко отображался облик эдакого персонажа из фильма Тарковского: щуплый, лысенький, тихий и немного юродивый тип, не от мира сего. Но Робин оказался совсем не таким, каким я себе его представлял. Это был сутуловатый парень с соломенными волосами, выпирающим адамовым яблоком и выцветшими серыми глазами. На нём была обычная фланелевая рубашка с закатанными до локтя рукавами, видавшие виды джинсы и стоптанные кроссовки. Типичный деревенщина, никакого романтического благородства. По сравнению с ним даже Думейн выглядел более стильно. В общем, поначалу я в нём разочаровался.

— Значит так. Вот это — тот самый Робинзон, о котором вы все уже наслышаны. Он будет вашим проводником и гидом, — стараясь держаться как можно официальнее, представил водителя Думейн. — Прежде чем все формальности будут соблюдены, и вы заступите в его распоряжение, ещё раз хочу донести до вашего сведенья информацию о потенциальном риске, с которым сопряжено запланированное путешествие. Так вот, повторяю, что опасность, которой вы подвергнетесь, реальна и неиллюзорна. Вы можете не вернуться из этой поездки.

— А были случаи, что кто-то не возвращался? — спросила Джульетта.

— Были. И не раз. Робин, сколько ты потерял за всё время?

— Не помню точно, — поморщился Робинзон, было видно, что ему неприятно об этом вспоминать. — Человек тридцать — тридцать пять, может быть.

— Вот видите. В последний раз вам говорю, подумайте. Рассудите рационально. Зачем вам лезть туда, где вы легко можете погибнуть? Вы молодые, здоровые люди. У вас вся жизнь впереди. Стоит ли класть её на одни весы со смертью, ради каких-то сомнительных чудес? У вас есть последний шанс передумать, и не ездить…