Тенденции новейшей китайской литературы - [29]
Строительство революционной культуры тесно связано с энтузиазмом отдельного человека. Только когда он вливается в коллектив, «реорганизует» самого себя, становится сопричастен мощной организации, партии и народу, его разум и чувства становятся достоянием эпохи. При использовании концепции «интеграция» для описания ситуации в сфере литературы и искусства того времени крайне важно обратить внимание на то, как эта «интеграция», принимая форму общественного строительства, наполняется силой и укореняется в сердцах людей[121]. По сути, это интеграция культурного строительства и личностного энтузиазма каждого деятеля культуры. Революционная литература и искусство имеют организационную форму, в рамках которой можно мобилизовывать, призывать к чему-то, объединять или, наоборот, разъединять творческих работников. Такая форма была новаторской и беспрецедентной для Китая. В ней осуществились идеи Грамши[122] о гегемонии социалистической культуры.
По мнению Грамши, гегемония социалистической культуры путем переговоров и стремления к компромиссу формирует взаимопонимание двух или более противостоящих друг другу сторон. Признание главенствующего положения одной из культур ведет к установлению ее гегемонии. Однако строительство гегемонии социалистической культуры происходит еще более интенсивно: она берет начало в радикальном революционном движении и развивается синхронно, подобно тому как развивается общество.
Деятели литературы и искусства стали главными героями Нового Китая, им предстояло открыть дверь в будущее революционной культуры и перевернуть новую страницу истории страны. Теперь очевидно, что между строительством социалистической революционной культуры и индивидуальным вкладом каждого творческого работника в это дело существовала теснейшая связь. Именно в этом заключается внутренняя движущая сила социалистической культуры.
Прозаики, поэты и литературоведы того времени испытывали «головокружение от успехов» и радовались наступлению счастливого будущего. В бесчисленных дифирамбах они восхваляли рождение Нового Китая и превозносили великого вождя. Голос поэта Хэ Цифана[123] звучал мощнее всех. Приняв участие в торжестве по случаю провозглашения КНР, он написал поэму «Наш великий праздник». Она была опубликована в октябре 1949 года в «Жэньминь вэньсюэ». Это эмоциональное произведение описывало великий исторический момент рождения Нового Китая и выражало почтение великому вождю, Председателю Мао. Поэма воспевала упорную борьбу народа под предводительством КПК, поэт приветствовал новую славную эпоху. Хэ Цифан, прибыв в Яньань в 1938 году, начал жизнь с чистого листа. В апреле 1942 года, накануне совещания по вопросам литературы и искусства, он удостоился аудиенции у Мао Цзэдуна. После образования КНР, благодаря своей поэме «Не бояться злых духов», он в январе 1961 года еще дважды встречался с Председателем. Хэ Цифан вспоминал: «Поэт, написавший немало хороших стихов, но не воспевший Председателя Мао, не должен отказываться от звания поэта. И все же в моей стране поэт, не написавший подобных стихов, не может считаться поэтом Новейшего времени. Таково величие товарища Мао Цзэдуна!»[124] С приходом новой эпохи одиночество и колебания лирического героя, выраженные в ранних стихах Хэ Цифана «Пророчество» и «Песни ночи и дня»[125], свойственные его поэзии эстетизм и легкий, живой язык уступили место энтузиазму и порыву. Звучные стихи, исторический фон, ритм и мелодика оды, провозглашающей рождение республики, стали его новой творческой манерой.
Ху Фэн[126], вслед за Хэ Цифаном, написал поэму «Время пришло», в которой воспевал начало великой эпохи и славословил Председателя Мао. Это пространная историческая эпопея, разделенная на пять частей («Возрадуемся», «Гимн о славе», «Песнь весны», «Реквием», «И снова возрадуемся»; последняя часть позднее переименована в «Гимн о победе»). Она рассказывает о совещании НПКСК в сентябре 1949 года. Поэт воспевает величие Мао Цзэдуна, рассказывает о трудной народной борьбе, вспоминает погибших героев революции и размышляет об истории. С точки зрения художественных особенностей политической лирики поэма соотносится с общим энтузиазмом того времени, ее стиль торжествен, она выражает искренне восторженное и искреннее отношение к Мао Цзэдуну. Поэма воспроизводила голос не только эпохи, но и в некоторой степени голос самого автора[127].
Ранее отмечено, что существует имманентная связь между энтузиазмом художника и формированием организационной структуры. Но вернемся к Ху Фэну. В тот исторический момент казалось вполне естественным написать хвалебную эпическую поэму. У всех поэтов были похожие произведения. Возможно, Ху Фэн предчувствовал и осознавал, что система революционного искусства оставляет ему недостаточно простора для творчества, и испытывал опасения по поводу структуры власти этого нового искусства. В его поэме скрывается более сложный эмоциональный настрой, чем может показаться при поверхностном взгляде. Человек, подвергшийся бойкоту и пишущий хвалебную песнь в честь вождя и наступления новой эпохи, вызывает недоумение. Во-первых, все чувства сконцентрированы на фигуре вождя, Председателя Мао, выражена абсолютная преданность и любовь автора и народа к нему. Во-вторых, Ху Фэн пытался в этом произведении обосновать возможность совмещения его теории «субъективного сознания» и конкретной творческой деятельности. Однако реакция на поэму не оправдала его ожиданий: она не удостоилась внимания того, кому была предназначена, и после публикации первой части в газете «Жэньминь жибао»
