Тень Желтого дракона - [69]

В этот день сечи больше не было. Передовые отряды шэнбинов, перейдя реку Акбуру, лишь приблизились к горе Чилустун. Даже острые глаза даваньских наблюдателей не могли увидеть хвост надвигающегося вражеского войска. В этом убедились и правители Давани, поднявшись на Чилустун. По сведениям гонцов, присылаемых беками приграничных депар, по донесениям разъездных отрядов, наблюдателей и по тому, что могли увидеть сами, они определили, что численность вражеского войска составляет не менее двадцати пяти — тридцати тысяч. Но они все еще не разгадали замысла Ли Гуан-ли. Цзянцзюнь уже в Дуньхуане разделил войско на две части по тридцать тысяч шэнбинов и отправил их разными дорогами. Это облегчило добывание по пути съестных припасов и фуража. Сам Ли Гуан-ли в сопровождении верных буцюев — личных охранников — следовал за отрядами Ван Коя, движущимися по алайкуль-селатской дороге. Вторая часть войска под предводительством Ли Чи после взятия кента Ю должна была наступать на Эрши через Кугартский перевал. Но Ли Чи почему-то задержался в кенте Ю дольше, чем намечалось. Тогда цзянцзюнь решил «переломать ребра» эршийцам до прихода Ли Чи. Поэтому шэнбины Ван Коя и вступили в бой с даваньцами у подножия горы Чилустун. В этом бою и до него — при взятии кентов Селат и Дальварзин и при встречах с разъездами даваньцев — ханьцы потеряли около трех тысяч шэнбинов. Таким образом, Эрши угрожало двадцатисемитысячное войско Ван Коя, возглавляемое самим цзянцзюнем. Подсчет даваньских правителей был близок к действительности. Они только не знали, что еще столько же шэнбинов следует сюда по другой дороге!

В звездную ночь под открытым небом на окраине кента Аргуан состоялся военный совет предводителей даваньского войска. Туменаги и тысячники расположились у родника, вытекающего из-под скалы Айирмачташ, на которой древний художник изобразил аргамаков. Он выдолбил на камне дикого горного жеребца, запрыгивающего на прирученную кобылицу. Рисунок отражал бытующее у даваньцев поверье о происхождении аргамаков. Лошади, ведущие свой род от диких горных коней, — непревзойденные скакуны. За ними и пришли сюда полчища ханьцев. «Нет, аргамаки останутся нашими, на них мы выгоним врагов из страны!» — думал Мугува, усаживаясь на плоский камень, застланный стеганым одеялом.

Звездная ночь, прохладный чистый горный воздух, журчание стремительной воды Аргуансай, бьющейся о каменистые берега, не вязались с суровостью происходящих событий. В этом живописном месте уже сложили свои головы сотни чакиров и многим предстояло еще испить смертную чашу.

Собравшиеся на совет беки решили, что в открытом поле биться с чинжинами невыгодно — там трудно остановить в несколько раз превосходящие силы противника. Надо задержать врага именно здесь, в лощине между сопками, на подступах к кенту Аргуан. Лучники, надежно защищенные большими камнями, смогут лучше целиться в неприятеля. Враг пойдет по этой дороге, через кент Аргуан; просто обойти его, оставить у себя за спиной незахваченным, ханьцы не решатся. Они не станут прорываться к Эрши по тропе, пролегающей вдоль болота и камышовых зарослей по нижнему течению Акбуры и Аргуансай, — дорога эта узкая и опасная. Значит, надо сосредоточить все силы на подступах к кенту Аргуан. К такому выводу пришли правители Давани, выслушав мнение каждого участника кенгаша. По обычаю предков, во время обсуждения военных вопросов беки высказывались при ихшиде более свободно. Но его брат, Нишан, несмотря на то, что он был избран предводителем войска, почему-то молчал. Недоумевающие беки решили, что у него еще не сложилось окончательного мнения и поэтому он пока выслушивает других. На самом же деле Нишан хранил молчание по другой причине. Он еще не смог установить связь с предводителем войска Хань и не знал, что ему предпринять.

Ночью даваньцы оставили северо-восточные склоны горы Чилустун и обосновались на южном ее склоне вдоль левого берега реки Аргуансай.

Наблюдатели ханьского войска на рассвете обнаружили, что справа и слева от них, вдали и вблизи, в теснинах и на равнинах — везде и всюду видны чакиры даваньцев и отовсюду гудят длинные медные трубы… Наблюдатели сообщили цзянцзюню, что войско даваньцев не так мало, как представлялось вначале. Их не менее двадцати пяти — двадцати шести тысяч, и расположены они очень удачно! Так оценили силы и позицию даваньцев и сяовэи передовых тысяч. «Значит, — рассуждал цзянцзюнь, — дорог каждый день. Надо побыстрее выбить их отсюда и рассеять, не давая возможности привести новых чакиров из других кентов! Когда же они успели собрать такое войско? Теперь некогда ждать, пока подойдет Ли Чи, надо начинать решительную сечу!»

— Начать! Но не увлекаться погоней за даваньскими лучниками! Они только делают вид, что убегают! Целиться прежде всего в чакиров, вооруженных пиками! — приказал цзянцзюнь Ли Гуан-ли хаохоу Ван Кою.

Предводители ханьцев решили двинуть часть войска по узкой топкой дороге в долине, оставленной ночью даваньцами почти без защиты.

На открытом поле, между горой Чилустун и рекой Аргуансай, встретились тяжеловооруженные конники ханьцев и даваньские лучники. Как и накануне, даваньцы, метко обстреляв шэнбинов из луков, пустились бежать, чтобы заманить врага под удар своих конных чакиров, вооруженных пиками. Но сегодня шэнбины не устремились очертя голову в погоню за лучниками, а пустили коней трусцой, лишь делая вид, что преследуют. Даваньцы придержали скакунов и свернули в сторону гор. Шэнбины, по-прежнему не спеша, пуская на ходу стрелы, последовали за ними. Внезапно даваньцы круто развернули копей и лихо помчались на шэнбинов, осыпая их стрелами. Тучи стрел посыпались на шэнбинов и со склона горы. Не устояв, ханьцы бросились назад, оставив на поле много убитых. И на этот раз в первом же столкновении даваньцы взяли верх над захватчиками!