Тень Желтого дракона - [30]

Глава одиннадцатая ИСТОРИК ВО ДВОРЦЕ ЦЯНЬМЭНЬ-ВАНЬХУГУН

У-ди решил провести неделю во дворце Цяньмэнь-ваньхугун, построенном в честь его побед над соседними пародами. В последние годы У-ди стал уединяться в этом великолепном просторном дворце для отдыха после очередного своего успеха. На этот раз император поселился здесь, уладив дела с усунями. Теперь он спокоен: когда в скором времени шэнбины двинутся на запад под реющими знаменами Желтого дракона, безопасность их тыла будет обеспечена.

У-ди отдыхал в саду, в открытой беседке-шипане, расположившись в мягком кресле, сделанном из благоухающего дерева и слоновой кости с выточенными узорами. Это кресло, похожее на трон, привезли из недавно покоренного Миньюэ. На У-ди сейчас не было того роскошного одеяния, которое он носил на людях, в котором сидел на троне, принимая цепеневших от страха вельмож и чужестранных послов, удивлявшихся великолепию и богатству дворца. Перед ним на столике, изготовленном из хотанского нефрита, лежали полураскрытые свитки с иероглифами. Слуги, не мигая, издали следили за каждым его движением в ожидании какого-либо повелительного знака. Трудно было понять, размышляет ли Сын Неба или просто любуется зрелищем, открывающимся перед ним.

По ту сторону сада, направо от беседки, лениво хлопая ушами, ощупывали друг друга хоботами два слона, выросшие в Наньюэ, присоединенном к Поднебесной вместо с Миньюэ. Неподалеку даваньский гнедой аргамак с белой отметиной на лбу пощипывал зеленую люцерну, семена которой были привезены с его далекой родины.

Слева, напротив слонов, в железной клетке, облизывая языком нос и губы, кружил тигр, привезенный из северных лесов покоренной Чаосяни, и жадно смотрел на рогатых оленей, еще недавно вольно скакавших в хуннских горах. Левее их были привязаны цепью к столбу две сторожевые собаки. По дорожкам меж цветников распускали веером свои хвосты павлины, доставленные из какого-то нового владения ханьцев. В саду росли невиданные, диковинные деревья и цветы со всех частей света. Вот как удлинились руки Сына Неба, приумножились богатства Дома Хань! Дворцы цариц и царевен наполнились драгоценным жемчугом, узорчатыми изделиями из рога носорога, перьями экзотических птиц из покоренных и зависимых от Чжунго стран. Все это великолепие настраивает воинственного императора на лирический лад. Здесь, во дворце Цяньмэнь-ванхугун, он даже иногда слагает стихи. Вот и сейчас У-ди перечитывает оду, сочиненную им совсем недавно. Его глаза остановились на строках, которые ему особенно нравятся:

Извиваясь, Желтый дракон,

Изворачиваясь, змеясь,

Знаменуя благо и мир,

Поднимается в вышину…

Всеми красками он горит…

В духе летописей говоря:

Это тот, на ком ездит сам

Исполнитель воли Небес…

Что угодно возвестить Небесам  —

Не всегда они вещают в словах[75].

Во дворце отдохновения никто не смеет беспокоить Сына Неба. Только самые близкие вельможи удостаиваются иногда чести предстать перед повелителем.

По знаку У-ди к беседке приблизился и склонился в поклоне молодой сановник Сыма Цянь, сын придворного астронома Сыма Таня. У-ди приблизил его за ум и обширные знания. Сыма Цянь много путешествовал по стране, посещал места исторических событий, записывал народные предания, изучал древние рукописи. Он побывал на родине Кун-цзы, осмотрел храм, построенный в его честь. Недавно Сын Неба назначил Сыма Цяня придворным историографом — тайшигуном. Завидна участь этого человека! Совсем еще молодой, а уже поставлен прославлять в веках великие деяния императоров.

— Как твоя книга? — спросил У-ди.

— Пишу. Изучаю свитки, которые собрал мой покойный отец, — скромно отозвался Сыма Цянь.

— Хорошо, что ты почитаешь своего отца!

— Так учил святой Кун-цзы: «Государь должен быть государем, подданный — подданным, отец — отцом, сын — сыном». Я следую его учению в своих исторических записках: славлю тех, кто был верен государю.

— Прочти! — У-ди указал на полуразвернутые свитки, лежащие на нефритовом столике.

— «В Древнем Чжунго, когда народ, недовольный Ливаном, поднял восстание…» — негромко начал Сыма Цянь.

— Пропусти это. Читай о том, как советник укрыл сына Ли-вана!

— «Сын Ли-вана Цзин, наследник престола, скрылся в доме советника отца, Шао Гуна. Восставшие потребовали от советника выдать Цзина. Шао Гун отдал толпе на растерзание своего сына, сказав: «Вот вам Цзин!» Так он спас от смерти наследника престола!»

— Достаточно! Этот случай — достойный пример!

У-ди погрузился в думы. Сыма Цянь не осмеливался нарушить молчание.

Мысли У-ди были обращены к учению Кун-цзы. «Государь должен быть государем… сын — сыном…»! Сыновний долг, сыновняя преданность государю! Как он, Кун-цзы, почти четыреста лет назад предельно точно угадал мысли шестого императора Хань? Провидец, святой человек!

У-ди посмотрел на Сыма Цяня. Тот понял, что Сын Неба разрешает ему продолжить разговор. Хотя все то, что он сегодня намеревался сказать, не могло не быть приятным Сыну Неба, историк все же не знал, с чего лучше начать. Он перебирал в уме свои записи.

— Некоторые думают, что Поднебесная — это только земли Чжунго, — робко начал Сыма Цянь. — Нет, Чжунго — лишь серединная часть Поднебесной. Поднебесная — это весь мир! Значит, ханьцам должен принадлежать весь мир, вся Поднебесная!