Тень Желтого дракона - [22]
Минуло четыре года. Мне исполнилось восемнадцать, когда в доме хозяина произошли два события, близко коснувшиеся меня. Пожилой слуга скончался. Я лишился единственного близкого мне человека и долго горевал. Все его обязанности перешли ко мне. Купать женщин тоже поручили мне. Снова, но уже больнее, чем прежде, я осознал свое положение и еле превозмогал горечь унижения.
А потом случилось вот что. Пятый сын хозяина — последыш, косой урод со смрадной язвой на шее — женился на шестнадцатилетней статной девушке. Глаза у нее были черные-черные, с поволокой. «Как она будет жить с этим выродком?» — жалели ее старшие невестки. А у меня вместе с жалостью пробудилась сильная зависть: неужели он будет прижиматься к ее серебристому телу, а я так и останусь корчиться в слезах на своей вонючей подстилке? Я успокаивался, лишь говоря себе: «Дурак, ведь ты все равно ничего не можешь сделать!»
Когда настал очередной день купания женщин, новая невестка, стесняясь, начала раздеваться. Я не верил своим глазам! Такой красивой женщины я никогда не видел! Талия тонкая-тонкая, бедра как литые, груди будто две спелые ароматные груши… Я с жадностью разглядывал ее тело, и она, смущаясь, отвела глаза в сторону. По моему телу вдруг пробежала приятная дрожь, сердце начало стучать чаще. Как счастливы мужчины, горящие буйной страстью к женщине! Увы, у меня это продолжалось только одно мгновение… Я взял черпак, стал лить воду на ее плечи, руки, ноги, бедра и осторожно тереть ее тело. При этом я заметил, что она тоже слегка вздрогнула, но ответная дрожь по моему телу больше не прошла.
После этого случая я стал нетерпеливо ждать дней купания. Каждый раз, искупав молодую женщину, я потом всю ночь горевал от обиды за свою судьбу. Другие женщины, конечно, заметили, что новую невестку я купаю дольше, чем их. Чтобы не слушать их колкостей, а главное — из-за боязни, что они донесут хозяину и тогда мне не избежать наказания, я всячески старался скрыть свое пристрастие. Все равно случилась беда. Новая невестка уже не стеснялась меня, была со мной ласкова, игрива. «Какое ей дело до меня? — думал я. — Ведь и она знает, что я скопец!» Потом я понял, что, хотя тело ее и принадлежит ненавистному мужу, все ее чувства и мысли со мной. Глаза выдавали ее. И однажды я не сумел сдержать себя: бросил черпак в воду, обнял женщину, прижал к своей груди. Она опустила голову на мое плечо. Не знаю, сколько времени мы так стояли… Вдруг дверь распахнулась — и на пороге появилась третья невестка хозяина. Наверное, она давно следила за нами. Хозяин немедленно узнал о случившемся. Били меня без пощады. Если бы так били слона — тот бы сдох! Через педелю, когда я едва пришел в себя, меня сдали в счет налога казне. Вот я и превратился в ту-ну, государственного раба…
— Твоя участь, оказывается, даже хуже моей, — посочувствовал старик.
— Это еще не все! — продолжал Сяо Тан. — Меня увели к одним из ворот старой Чанчэн по ту сторону Цзиньчэна. Вместе со мной пригнали около двадцати человек. Нам велели месить глину и лепить кирпичи. У этих ворот работали несколько сот рабов — мужчин и женщин. Часть работающих переводили в другие места, где тоже чинили Длинную стену, а на их место прибывали все новые и новые несчастные. Однажды, неся высушенные кирпичи, я столкнулся с женщиной, которая показалась мне знакомой. Она бросилась ко мне — и я еле узнал в ней молодую невестку хозяина, так сильно изменилась она всего лишь за год! «Юй, неужели это ты?» — прошептал я ей на ухо. «Да, это я, Тан!» — отвечала она, всхлипывая. Хорошо, что в это время поблизости не было надзирателя, а то не миновать бы нам плети! Мы начали работать вместе: я передавал кирпичи ей в руки, а она складывала их. При этом я незаметно рассматривал Юй. Лицо ее пожелтело и посерело, грудь запала, вся красота увяла, былой огонь в глазах погас. Вокруг глаз и у нее были наколоты проклятые зеленые линии!
— Но ведь Юй — это твоя жена. Неужто это она?
— Да, она, несчастная! Я не мог понять, почему Юй превратили в рабыню. Она ведь не была дочерью бедняка. Неужели ее так жестоко наказали только за то, что она обнялась с евнухом? После работы, ночью, Юй рассказала мне обо всем пережитом ею после пашей разлуки. Муж начал беспощадно избивать ее. Потом ее заточили в доме. Юй вытерпела и это. Но потом… потом с ней сделали то же, что когда-то со мной…
— Что ты говоришь? — возмутился старик.
— Да, это так. Я спросил ее почему. Она ответила, что муж стал неимоверно ревновать ее, говорить, что у нее ненасытное лоно. «Придется поубавить твой аппетит», — пригрозил этот негодяй. Она тогда не поняла, как можно «поубавить аппетит». После совершенной над ней гнусности Юй чуть не умерла, долго истекала кровью. Когда рана зажила, она прокралась в покои мужа, хотела убить его, но лишь легко ранила. За это ее и превратили в рабыню. Так оба мы стали несчастнейшими из людей. Единственным утешением для нас было то, что мы случайно нашли друг друга. Мы начали работать вместе и жить как супруги. Никого это не интересовало. От былой красоты Юй почти ничего не осталось, поэтому надзиратели не трогали ее. Там было достаточно других рабынь, привлекательнее, чем Юй.
«Свои» — повесть не простая для чтения. Тут и переплетение двух форм (дневников и исторических глав), и обилие исторических сведений, и множество персонажей. При этом сам сюжет можно назвать скучным: история страны накладывается на историю маленькой семьи. И все-таки произведение будет интересно любителям истории и вдумчивого чтения. Образ на обложке предложен автором.
Соединяя в себе, подобно древнему псалму, печаль и свет, книга признанного классика современной американской литературы Дениса Джонсона (1949–2017) рассказывает историю Роберта Грэйньера, отшельника поневоле, жизнь которого, охватив почти две трети ХХ века, прошла среди холмов, рек и железнодорожных путей Северного Айдахо. Это повесть о мире, в который, несмотря на переполняющие его страдания, то и дело прорывается надмирная красота: постичь, запечатлеть, выразить ее словами не под силу главному герою – ее может свидетельствовать лишь кто-то, свободный от помыслов и воспоминаний, от тревог и надежд, от речи, от самого языка.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
В 1965 году при строительстве Асуанской плотины в Египте была найдена одинокая усыпальница с таинственными знаками, которые невозможно было прочесть. Опрометчиво открыв усыпальницу и прочитав таинственное имя, герои разбудили «Неупокоенную душу», тысячи лет блуждающую между мирами…1985, 1912, 1965, и Древний Египет, и вновь 1985, 1798, 2011 — нет ни прошлого, ни будущего, только вечное настоящее и Маат — богиня Правды раскрывает над нами свои крылья Истины.