Тень Желтого дракона - [151]
Прологом даваньской кампании стал карательный поход 108 г. до н. э. в Восточный Туркестан полководца Чжао По-ну, который должен был жестокой расправой с «мятежными правителями» запугать усуней, Давань и другие государства Западного края. Поводом для развязывания уже давно намеченной У-ди войны с Даванью послужила заслуженная месть жителей даваньской столицы Эрши одному из особо наглых ханьских послов. Сановники У-ди требовали «наказать и проучить Эрши», «завоевать страну и захватить в плен поголовно все даваньское население» (Сыма Цянь. «Исторические записки»).
В 104 г. до н. э. армия полководца Ли Гуан-ли, которому заранее был высочайше пожалован титул победителя Эрши, отправилась в карательный поход, который затянулся на два года и окончился полным провалом. Чтобы представить, как все произошло, достаточно обратиться к Сыма Цяню: «Жители государств, через которые проходил путь армии Ли Гуан-ли, при ее приближении укрывались за стенами городов и отказывались давать припасы и провиант. Армия Ли Гуан-ли шла на приступ. Когда удавалось захватить город, солдаты получали продовольствие, но чаще после неудачной осады приходилось уходить ни с чем. Воины погибали не в боях, а от голода. Пока дошли до Юнчэна, у Ли Гуан-ли осталось всего несколько тысяч солдат. Понесли огромные потери убитыми и ранеными, но Юнчэн не взяли. Ли Гуан-ли… потерял надежду достичь Эрши… и решил вернуться обратно… До Дуньхуана добрались лишь один-два воина из десяти». Взбешенный неудачей, император приказал немедленно готовиться к новой войне. Военными стратегами У-ди был разработан детальный план предстоящей даваньской операции. Предусмотрено было отвести воду от Эрши и взять столицу Давани измором. За действующей армией в далекий поход следовали огромные обозы, при них находились эксперты — знатоки коневодства для отбора из даваньских табунов лучших из лучших ферганских коней, предназначенных Сыну Неба. В 102 г. до н. э. шестидесятитысячная ханьская армия, снаряженная по последнему слову военной техники тех времен, вооруженная знаменитыми дальнобойными китайскими самострелами, вступила в Давань. На этот раз войска Ли Гуан-ли достигли Эрши и осадили ферганскую столицу. Однако покорить Давань империи Хань так и не удалось. Самоотверженная защита даваньцами и соседними с ними народами своих земель от вторгшегося врага положила конец дальнейшему продвижению на запад ханьских полчищ, привела к крушению захватнических планов У-ди.
В китайской историографии внешняя политика У-ди и его даваньские походы расцениваются по-разному.
Сам У-ди воспринял результаты войн с Даванью как катастрофу его планов покорения Западного края. Несомненный крах даваньской кампании был ясен и его современникам. Наиболее беспристрастные и трезвомыслящие представители древней и средневековой китайской историографии вообще подвергали сомнению необходимость для насущных интересов ханьской империи экспансии в страны Центральной и Средней Азии, обращали внимание на отрицательные последствия ее как для этих стран, так и, особенно, для Китая. «Династия Хань устремилась в далекий Западный край и тем самым довела до истощения империю. Какая польза в том?», — писал автор средневековой хроники «Бэйши». Аналогичный вывод, зачастую с сожалением, делали и другие политические и государственные деятели Китая. Так, сокрушался о безуспешном исходе походов У-ди в Давань цинский император Цянь-лун (1730–1795): «В прошлом император династии Хань У-ди отправил войска в труднейший поход в Фергану, но они лишь добыли коней и вернулись». В противоположность этому мнению и в противоречии с действительными фактами некоторые авторы официальных династийных историй, исповедуя конфуцианскую доктрину о Сыне Неба как повелителе Вселенной, восхваляли завоевательную политику династии Хань, намеренно замалчивая, что агрессия У-ди натолкнулась на ожесточенное сопротивление местного населения ханьским захватчикам и получила достойный отпор, что политическое доминирование ханьского Китая в Восточном Туркестане носило кратковременный, прерывистый и очень ограниченный характер.
Отечественное китаеведение внесло значительный вклад в изучение Китая, его культуры, истории, философии, литературы, начиная с глубокой древности до наших дней. Оно выдвинуло блестящую плеяду русских и советских ученых, чьи имена золотыми буквами вписаны в мировую синологическую науку.
М. Эгамбердиев серьезно изучил и использовал, по сути, всю основную нашу литературу, посвященную описываемому в романе периоду истории Китая. Роман «Тень Желтого дракона» достоверно воссоздает картину той исторической обстановки, когда впервые скрестились судьбы народов Восточной, Центральной и Средней Азии. Концепция рабовладельческого характера описываемой эпохи, понятой автором как всемирно-исторический этап общественного развития, последовательно и логично проводится в книге. На этом общеисторическом фоне развертываются события как личной жизни отдельных героев, так и целых народов, рассказанные живо, увлекательно. Присущее М. Эгамбердиеву историческое чутье помогло ему при всех перипетиях сюжетного замысла не отступить от «духа эпохи». Истинные факты истории служат твердыми берегами, в пределах которых действует воображение автора.
Основная тема творчества Юрия Когинова — человек и его гражданский долг. В новом произведении «Недаром вышел рано» писатель исследует судьбу яркую, но рано оборвавшуюся и потому малоизвестную. За двадцать девять лет жизни Игнатий Фокин успел юношей принять участие в событиях первой русской революции, в годы мировой войны стать одним из членов Петербургского комитета и Русского бюро ЦК большевистской партии, в период Октября как член Московского областного бюро РСДРП (б) возглавить пролетариат Брянского промышленного района. Деятельность героя повести была связана с Л.
Роман Григория Христофоровича Вермишева «Амирспасалар» («Главнокомандующий») рассказывает о крупных военно-политических событиях на Кавказе в XII–XIII столетиях, когда в братском союзе Грузия и Армения сумели отвоевать себе свободу и независимость. Роман о героической борьбе народов за свободу и независимость, о мужестве, о доблести, о любви к своей отчизне.
Василий Боровик — знаток и ценитель русской старины. Сильная сторона его творчества в том, что он органически приобщается к чудесному языку народных сказочников, «гудошников», лукавых пересмешников. Беллетризированные историко-этнографические очерки В. Боровика, составившие эту книгу, вскрывают глубинные пласты народной жизни — быта, обычаев, социальных отношений в среде заволжского крестьянства конца прошлого и начала нашего столетия. В центре внимания писателя — хроника развития и упадка двух родов потомственных богатеев — Инотарьевых и Дашковых, пришедших на берега Керженца и во многом определивших жизнь, бытовой и социальный уклад этих диких, глухих мест.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].