Тень волка - [71]

– Я думаю, что либо он увидел больше, либо понял то, что осталось необъяснимым для вас. Я думаю, эсквайр видел превращение Сен-Лаупа из обличья Де Реца в человеческий образ. Прошу вас, Роберт, – с мольбой воскликнул мистер Сэквил, – постарайтесь забыть на время наши современные представления об этих явлениях, потому что идеи, приходящие в головы людей век или два назад, действительно кажутся нам нелепыми сегодня. Но вспомните: все эти ужасные убийства начались только после приезда в наш город этого француза. Ничего не происходило и между его временным отъездом и прибытием сюда его собаки. Затем почти сразу мы с нею знакомимся. Но никто не видел возвращения в город Сен-Лаупа. Ни один человек не видел его и его собаку одновременно. Они никогда и нигде не появлялись вместе в одно и то же время.

Сен-Лаупа никогда не было в его доме в то время, когда Де Рец слонялся вокруг вашего дома или отправлялся на прогулку с Фелицией. Но ни одна корова, ни одна овца не были зарезай поблизости, не было ни одного нападения волка на людей, за исключением тех, кто начина мешать ему или чем-то вызывал его гнев. Но кто мешал ему, все стали жертвами волк исключая бедного Киллиана, который был погублен каким-то зловещим чудом, и двух ел) вашей юной кузины, у которых оказались таки неожиданные средства защиты, что он вынужден был обратить против них их же собственны жалкие амулеты, натравив на них вашего дядю

– Посмотрите, чьи могилы были осквернены: маленькой Аджи, чей слабый умишко сразу же распознал его суть; эсквайра Киллиана, который вынудил его – я в это верю – обнаружить свои дьявольские способности. То, что вы мне., сейчас рассказали о ваших бредовых горячечных снах и колдовстве Уэшти, восполняет единственное недостающее звено. Или вы не знаете о том, что было хорошо известно в старину: покусанный оборотнем, сам превращается в него? Если я до сих пор еще сомневался… – Боже, что я говорю? До какой же степени я заражен скептицизмом нашего века, что по-прежнему все еще сомневаюсь в этом. Но полоска человеческой кожи, какую вы видели вокруг его тела, была тем инструментом, с помощью которого ликантропист переходил в свою звериную форму.

Не раз и не два я готов был прервать это страстное объяснение произошедших событий.

Но всякий раз пастор останавливал меня движением руки, и каждый раз его новая мысль вызывала мой очередной протест. Рассказ Сен-Лаупа о его возвращении из Нью-Йорка в экипаже его приятеля не основывался ни на чем, кроме его собственных слов. Его письма, пришедшие перед его возвращением и после прибытия Де Реца, легко могли быть написаны им прежде, чем он сел на корабль в своем волчьем обличьи. Хозяин любой таверны мог отправить их позднее от его имени. Что касается синяков на его лице, которые он объяснил несчастным случаем с экипажем его приятеля, то я никогда не забуду, как, ослабляя хватку челюстей волка на моем плече, Фелиция в снежных сумерках в роще старого Пита сломала мою тяжелую трость о голову зверя. И когда в дядином саду сверкнуло жало выхваченной мною из трости вкладной шпаги, Де Рец спасся бегством прежде, чем я сделал своей неуклюжий выпад. Не случилось ли это потому, что даже легкая царапина превратила бы собаку в голое отвратительное существо в человечьем обличье?

– Даже если бы все это и могло быть правдой… – начал я.

– Это правда, – негромким голосом прервал меня пастор.

– Однако можете ли вы вообразить себя идущим к дяде с этими фантастическими обвинениями против Сен-Лаупа?

– Я могу вообразить себя идущим с этими фантастическими обвинениями к мосье де Сен-Лаупу, – жестко произнес он. – Вы не побоялись виселицы час назад. Я не боюсь ее сейчас.

С пылающими синими глазами, с серебряным нимбом волос вокруг головы, он был похож на архангела Михаила в восточном окне его старой церкви, и слова, сверкающие под ним, звучали в моей голове подобно звукам трубы:

Шла война на небесах. Михаил и его ангелы сражались против дракона; и дракон сражался и его демоны, и победы не торжествовал никто.

Когда я был ребенком, я читал эти строки каждое воскресное утро.

– Тогда я пойду с вами, – вскочив на ноги, воскликнул я.

– Я знал это, мой мальчик, – и лучезарная улыбка осветила его лицо. – И мы поспешим.

Мы не можем рассказать людям о поступках этого негодяя; но я знаю, что, не найдя вас в своем доме, он догадается о том, что вы видели его пробирающимся сквозь кусты, и что вы бросились с вашим открытием либо к дяде, либо ко мне.

Пастор повернулся, чтобы подхватить свой плащ, когда мы услышали стук в дверь кабинета, сопровождаемый голосом моего дяди:

– Сэквил, вы здесь? С вами ли моя племянница и Сен-Лауп? Я прождал вас в церкви не менее получаса. Почему вы медлите?

Двух больших шагов хватило пастору, чтобы добраться до двери и распахнуть ее.

– Вы ждали нас в церкви? Почему?

– Из-за венчания, конечно. Только не говорите мне, что они еще не прибыли! – резко выразил дядя свое недовольство, окуривая комнату с раздражением человека, которого ради брачной церемонии заставили оставить свои важные дела, а он вдруг узнает, что жених и невеста еще не приехали.