Тень волка - [18]

– Но то, что я сделал для него, было столь незначительно, – возразил я.

– Пит Армидж ни разу не упоминал о том случае, – немедленно осадил меня адвокат. – В большинстве же случаев он говорил о вас, что вы производите впечатление степенного молодого человека, который будет хранить и преумножать то, чем он владеет, в отличие от тех, кто пустит деньги на пьянство и разврат и не успокоится до тех пор, пока не растратит всего. Я высказал вам те свои соображения, которые он мог принять в расчет, выбирая наследника для своих богатств, удовлетворяющего его требованиям и в чем-то похожего на него самого.

– Избави Боже! – воскликнул я, так что на морщинистом лице адвоката вновь появилась хитрая усмешка.

– Но и это еще не все, – продолжал он. – Старик не был таким мудрецом, каковым он себя считал. Когда он вписывал то имя, случилось так, что он положил завещание на клочок бумаги, лежащий на конторке клерка. И пользовался Пит Армидж при этом обычной ручкой со стальным пером, – он еще сказал, что они изнашиваются слишком быстро, – и написанное им имя отпечаталось на том самом клочке бумаги, на который старик неосторожно положил свое завещание. Роджерс позднее нашел этот клочок на своей конторке. Ускользнувшая маленькая тайна напустила важности на моего невысокого смуглого клерка. А имя, мистер Роберт Фарриер, которое он прочитал, было вашим.

В тот же миг мои надежды вновь взмыли к небу, поддерживаемые всеми аргументами здравого рассудка. Я с трудом слушал адвоката, улавливая из его слов лишь отдельные не связанные друг с другом фразы: 100 тысяч долларов – результат удачных спекуляций на протяжении всей жизни – закладные на недвижимое имущество, главным образом в Филадельфии и Бостоне, но все же достаточно далеко отсюда, чтобы об этом не прослышали сборщики налогов – никаких денег ни в банках, ни в адвокатских сейфах, за исключением одного или двух случаев за все время – когда составлялось само завещание – и с этими словами мои надежды, словно подстреленная утка, камнем понеслись вниз. Не принимая во внимание доводы адвоката, отвергая предлагаемый им надежный опечатанный сейф, старый Пит настоял на том, чтобы завещание хранилось лично у него.

– Когда оно вам понадобиться, вы легко найдете его, – упрямо твердил старик на все попытки эсквайра Киллиана убедить его в том, что при таком способе хранения документ может быть потерян. – Где бы я ни находился, завещание никогда не окажется вне пределов досягаемости моих рук, ни днем, ни ночью.

– Пожалуй, старик намекал на карман своего старого зеленого пальто, – рискнул предположить я. – Его ни разу не видели без этой одежды.

– Для этой цели больше годится подкладка, – согласился Киллиан. – Но где сейчас находится это пальто? Доводилось ли вам видеть его или что-либо слышать о нем после смерти старика?

– Оно должно быть в доме, – сказал я.

– Мои самые тщательные поиски этой вещи потерпели неудачу. Следователь не знает, где оно, да и не интересуется этим.

– Днем накануне убийства старик был одет в это пальто. Я помню это совершенно отчетливо.

– Нашли ли вы хоть что-нибудь из той одежды, в какую он был одет в тот роковой для себя день? – Я высказал эту внезапно посетившую меня мысль и добавил, что накануне вечером пастор уже поднимал этот вопрос об одежде Пита Армиджа.

– И священник тоже задумался над этим обстоятельством, да? – угрюмо прокомментировал адвокат. – Впрочем, я нашел всю остальную одежду там, где старый Пит ее оставил – на сломанном стуле рядом с кроватью, но не заметил даже нитки от пальто, хотя в том полуденном полумраке осмотрел все и под кроватью и над ней.

– Я допускаю, что старик мог накинуть пальто на себя поверх ночной рубашки, и кто-нибудь мог украсть его с мертвого тела, прежде чем на место убийства прибыли следователь и полицейские.

– Непохоже на то. Я оказался в том саду не позднее любого другого, и вокруг трупа было так много крови, что никто не смог бы снять с него пальто, не оставив при этом своих следов.

Конечно, любой, кто знал о завещании, имел основания уничтожить его и, как вы или я, догадывался о том, где старый Пит прячет этот документ, до приезда следователя мог незаметно подкрасться и украсть пальто прямо со стула. – Но аналитический ум адвоката тут же не оставил камня на камне от этой тщательно разработанной гипотезы. – Если бы существовал хоть какой-нибудь способ, с помощью которого Роджерсу удалось бы извлечь пользу из такого поступка, мы могли бы заподозрить его ввиду отсутствия другой кандидатуры. Но это невозможно, – заключил Киллиан. – Даже нищий бродяга не прикоснулся бы к пальто, если бы увидел растерзанный труп на ступенях крыльца – даже если бы проходил мимо и имел возможность зайти в дом. И никто другой не захотел бы войти в то утро в тот дом.

Глава VI. Тень старого Пита

– Кто окажется в выгоде, если завещание не найдется? – спросил я после некоторого молчания Киллиана, который дал мне возможность минуту или две поломать себе голову над этим вопросом. Эсквайр пожал плечами.

– Никто. Все получит штат. А старик ненавидел государство – задолго до нашего знакомства у него были с властями некоторые хлопоты, связанные с ростовщичеством. И я подозреваю, что это и была та самая причина, которая побудила его сделать завещание. Ведь он уверял меня, что у него нет и тени родственных связей.