Тень великого колдуна - [124]

— Вот что значит эквинокциум. — С мрачной торжественностью объявил Флук. — Зимнее солнцестояние. Помню, дед рассказывал, как в его деревне, когда он был ребенком в ночь на эквинокциум мертвецы выбирались из могил и принимались отплясывать прямо на улицах, духи гор и лесов входили к домам, чтобы напиться, молока или свежей крови, оживали и начинали летать по воздуху самые обычнее вещи, с неба дождем сыпались звезды, в горах зажигались волшебные огни, в ураганном ветре слышались вещие голоса и…

— И тихо догорало конопляное поле. — Презрительно фыркнула чародейка.

— Зря насмехаешься. В этот день издревле странные дела творятся. И дают знать о себе высшие силы, о которых даже вам магам неведомо.

Кстати, про странности. Ерия поймала за рукав пробегавшую мимо служанку.

— Ты здесь бак не видела? Большой такой, двое без труда поместятся.

Девушка испуганно замотала рыжими кудряшками.

— Нет, госпожа, все, что было, уже разнесли!

— Ладно. Свободна. — Смирилась Ерия, разглядывая переполненный народом, тележками и посудой зал. В сердце закреблось нехорошее предчувствие. Сдался ей этот бак. Больше тревожило странное затишье внизу… эквинокциум. Будь он не ладен, старый Флук, со своими суевериями!

* * *

Так уж получилось, что в этот вечер чудеса эквинокциума обсуждались еще чаще и оживленнее, чем императорский прием. Несмотря на противодействие официальных лиц, слух о восстании жареных поросят пронесся по замку быстрее передового отряда серафим. Поползли разговоры о белом кедошиме, зверски истребившем половину крысаков на нижнем ярусе. Трое разливщиков вина в один голос утверждали, что видели, как из воздуха материализовался демон, выпил целую бочку коллекционного рубинового и, грязно бранясь, скрылся в дымоходе. Еще несколько слуг встречали пресловутый блуждающий бак с капустным салатом, который то исчезал, то появлялся в самых необычных местах. Среди посудомоек имел успех рассказ развозчика блюд про то, как его тележка решила поработать сама и сбежала от него в центре пиршественного зала, а потом нашлась у того самого стола, к которому он ее и вез, уже наполовину разгруженная. Кто-то верил, кто-то нет, но все единогласно признавали, что дела творятся странные и с увлеченно гадали, что же еще выкинут таинственные силы в этот необычный день зимнего солнцестояния.

* * *

Я приподняла край скатерти и выглянула из-под стола. Жаркий полдень! К такому зрелищу нужно готовиться заранее. Месяца за три. В специальной лечебнице. Богатое убранство внизу постепенно переходили в голые стены с выступами каминных труб и рядами полукруглых ниш, количество которых покидало рамки числительных и превращалось в фантастическую абстракцию. В нишах, заменяя собой мраморные статуи, стояли крылатые воины и маги. Элитные императорские войска. Взведенная боевая машина. Страшная и беспощадная к врагам. Особенно страшная из-за того, что пока не известно, кто и для кого ее взвел.

В центре зала, словно в маслобойке, болтались сливки общества. Еженедельные или, не дай бог, ежедневные омовения считались в империи уделом простолюдин, и заменялись обильной поливкой ароматическими маслами. Посему надменно перекатывающиеся потоки расфуфыренной знати, ни цветом, ни запахом, ни содержанием не отличались от сточных каналов на окраине столицы. Интересно, в замке имеется отдельный гостепровод или случаются накладки? Я живо представила себе, как какой-нибудь служка, сомневаясь до последнего, рассортировывает поступившую партию на визжащих свиней и негодующе вопиющих дворян.

Изредка толпа замирала в искреннем раболепии, чтобы поднять глаза на пустующую ложу. Настолько невесомую, что, казалось, она парит над бренным миром в свободном полете. Гёт, почему у этих ан'геллу все не как у всех? Трон под потолком. Это вонючее столпотворение… смешно даже мечтать о том, чтобы добраться до Шушуни… да нас затопчут при первом же шухере.

— Кто-то потянул меня за руку, выводя из ступора. Асеер. Я осторожно отпустила скатерть, едва сдерживаясь, чтобы не схватится за голову.

— Как думаете, есть шансы, что эта крылатая пигалица спустится в зал?

— Если только упадет, задохнувшись…  — Проворчал Тим, кривя нос. — По церемониалу императрица поприветствует гостей из своего ложа, но ужинает всегда в отдельном зале с приближенными. Разве что…

— Что? — Мне показалось, паренек ухватил зерно истины.

— Благословление. Есть старинная традиция, согласно которой из каждой провинции приглашается во дворец на пир в честь зимнего солнцестояния самая прекрасная пара влюбленных, которая избирается на общем сходе. Император или императрица читает их души, и если чувства их истинны, дарует свое благословение на брак и процветание для всего рода…  ну, конечно, пока пустовал трон, все это превратилось в формальность, которая позволяла детям зажиточных господ потолкаться во дворце и…

— Тим! — Оказывается нервы у Асеера все же не железные.

— Понял, покороче. Двенадцать пар от каждой провинции поднимутся сегодня в хрустальную комнату и будут лично приняты повелительницей!

— Ага! — Все-таки хорошо, что этот курчавый всезнайка с нами. Я снова высунула нос наружу, оглядывая окрестности уже более осмысленным взглядом. По логике вещей, где-то здесь должен быть и наш злодей. Достаточно далеко, чтобы не попасть в телепатическую зону императрицы и достаточно близко, чтобы дергать за ниточки своих марионеток. Количество отирающихся поблизости подозрительных типов и влюбленных пар переваливало за сотню, но плаката «а вот он я, мерзкий колдун!», «тили-тили тесто» или «для благословления» ни на ком не висело. Неожиданно громко грянул оркестр, заглушая восхищенный вздох толпы. Взоры обратились к парящему трону, над которым медленно распускались два прекрасных крыла, по сравнению с которыми белый мрамор казался замусоленной половой тряпкой. Внутри перьевого бутона смутно угадывалась знакомая изящная фигурка. Жива. У меня прямо отлегло от сердца.