Тень великого колдуна - [122]

* * *

Резкий удар сотряс тележку, словно клятвопреступника после прямого попадания молнии. Я проснулась обиженная на весь мир и на Стрекозу в особенности. Убила бы, если бы не двухсотлетний мертвецкий стаж! Почему так не во время? Нельзя было выйти на связь, когда я отлеживала бока на постоялом дворе Городца? И почему сразу не сказать самое главное? Если мне еще и доведется уснуть в ближайшее время, то только вечным сном. А ведь самое обидное, что могло получиться… ладно, судьба тетка вредная, но отходчивая. Может еще повезет, главное не терять время.

Тим и Асеер, с интересом выглядывающие в щель между бортом тележки и приподнятым магическим щитом, посторонились, пропустив меня в середину. Глаза обдало жаром от множества огромных печей, в которых потрескивали, булькали, шкварчали, посвистывали самые немыслимые блюда. Вокруг мельтешили, сбивались в группы, рассыпались в стороны, крутились в пируэтах, застывали в сложных поддержках, повара в снежно белых одеждах, поварята в остроконечных колпаках, широкоплечие носильщики в красных кафтанах — и всем этим представлением дирижировало здоровенное чудовище, похожее на клыкастую черную саламандру. Мне попадалась похожая картинка в бестиарии под названием «донестры», но в натуре представителей этого вида встречать, еще не доводилось. Это племя людоедов-гурманов, обитающее на островах, затерянных далеко в Южном океане, редко заглядывало на материк, зато охотно принимало у себя путешественников, купцов и исследователей со всех континентов. Немногие вернувшиеся помимо неврастении и ночных кошмаров привезли с собой удивительные рецепты, перевернувшие материковые представления о кулинарии. Как ни странно в лучшую сторону. И теперь повара донестры ценились на вес золотого запаса среднего государства.

Судя по витавшим в воздухе запахам, вполне заслуженно.

— Сколько ярусов осталось до тронного зала? — Обратилась я к Тиму, чтобы хоть немного отвлечься от чувства голода, выворачивающего желудок наизнанку.

— Тридцать. — Ответил за него Асеер, жадно провожая глазами проплывавший мимо поднос с жареными перепелками. У мальчишки хватило сил только на глотательное движение.

— Гёт! Далековато. Что на пиру принято подавать остывшие и зачерствевшие в пути деликатесы?

— Все продуманно. — Исчезновение блюда из поля зрения подействовало на Митича благотворно. — Кухня расположена на максимально возможной высоте. Выше готовить будет уже невозможно. Вода кипит, но не нагревается, понимаешь? К тому же здесь отдельный магопровод, ведущий прямо в пиршественный зал. А тепло сохраняется с помощью специальной посуды, которые… вон, гляди, нас как раз везут мимо отправочного стола.

Отправочный стол представлял собой длиннющий помост, на котором готовые блюда укладывались в разногабаритную тару с выстланным раскаленными камнями поддоном и накрывались высокими куполообразными крышками, после чего переходили в ведение кедошим. На столе уже выстроилась приличная съестная очередь, которую замыкал давешний поднос с перепелками. Я огляделась. Из дальнего конца кухни группа носильщиков под предводительством донестра как раз транспортировала исполинское блюдо, с трудом вмещавшее в себя целого лося, вместе с рогами, копытами и годовым урожаем овощей.

Ни Асеер ни Тимхо не повернулись в мою сторону. Работники были слишком заняты, чтобы смотреть по сторонам. Даже чернокрылые маги бровью не повели, хотя уж им-то по статусу было положено сразу почуять неладное и сделать стойку. Выпущенное заклинание растеклось над полом, тремя расширяющимися от тележки кругами, каждый из которых оставлял за собой отчетливо различимый дрожащий шлейф искривляющегося пространства. Но не все, не все на кухне остались безразличны к магическому искусству.

Протяжный визг вышел таким слаженным, словно поварихи специально репетировали, оставаясь после работы. У трудящихся на ниве общественного питания женщин вид крысы, бесстыдно разгуливающей перед носом, не вызывает бурных чувств. А вот бродячий крысиный скелет возымел куда больший успех. Одновременно с этим перепелки на блюде встрепенулись, завертели обрубками шей и проворно бросились врассыпную. На разделочной доске пришла в себя выпотрошенная рыбина, возмущенно отхлестав наглеца фаршировщика по щекам. Защелкали клешнями вареные омары. Где-то заухала невидимая глазу лесная птица. Жаренные молочные поросята визжали не хуже резанных. Мимо нашей тележки с грохотом и воем пронесся бородатый мужик в кожаном фартуке верхом на освежеванной кабаньей туше. Из кастрюли с кипящим супом высунулась осьминожье щупальце, выхватило у опешившего от такой наглости донестра поварешку и торжествующе потрясло ей в воздухе, призывая соратников к победе.

Призыв возымел действие. Лось одним мощным броском раскидал гарнир с носильщиками в стороны, вторым снес сразу три шкафа с посудой, а дальше, уже не размениваясь по мелочам, принялся вдохновлено крушить все подряд.

— Твоих рук дело? — Низкий тембр Асеера с трудом пробивался сквозь вопиющее снаружи многоголосье.

— Исполнение мое. — Осклабилась я. — Слова одного сумасшедшего некроманта, музыка народная.