– Семь лет, – прошептала она. – Неужели прошло семь лет?
Или больше, целая вечность. В этой комнате два человека лишились жизни. У ее мамы лопнул сосуд – удар головы об пол, Жюстина обернулась и увидела себя четырехлетней девочкой, увидела потолок, сомкнувшийся над нею сводом, церковным сводом. Услышала эхом прокатившийся крик.
И Берит.
В тот раз звуки были резкими, как осколки гнева и отчаяния.
– Прости меня, – прошептала она. – Я зашла слишком далеко, я раскаиваюсь.
В ту же секунду за окном, в свинцово-сером небе, что-то вспыхнуло.
Голос Ханс-Петера на лестнице:
– Видела? Черт, что это?
– Не знаю, – прошептала она.
– Вряд ли гроза – не сезон… С другой стороны, последнее время столько чудес происходит. Ни в чем нельзя быть уверенным.
– Точно.
– Кстати, надо выезжать, а то не успеем.
Жюстина посмотрела на часы. Без двадцати двенадцать. Новое открытие «Трех роз» было назначено на три, а они с Ханс-Петером обещали помочь с приготовлениями.
– Да! – отозвалась она. – Иду.
