Тень ушедшего - [27]

Направо и налево от Аши расходились, обнимая весь город, тяжелые черно-бурые утесы Илин Тор. Насколько виделось девушке, вершины утесов нигде не спускались к крышам домов ближе чем на сто футов.

Даже в смятении чувств Аша невольно прониклась величием картины.

Старший Кийн что-то тихо сказал Илсету и уехал по уходящей в сторону улочке, как видно, по своим делам. Оставшиеся старшие, не дав девушке толком полюбоваться, поспешно двинулись вправо по широкой дороге вдоль высоких утесов.

Через несколько минут толпа стала редеть, и скоро в скальной стене показались тяжелые железные ворота. Не меньше двадцати футов высотой, в ширину они могли бы пропустить десятерых в ряд, но были закрыты и охранялись двумя стражами в красных плащах, ярко выделявшихся на сером металле.

Один, узнав Илсета, кивнул ему и прижал ладонь к металлу створки. Ворота открылись медленно и бесшумно.

Обернувшись к Аше, Илсет знаком предложил ей спешиться.

– Добро пожаловать в Тол Атьян, Ашалия, – негромко сказал он.

* * *

Тол Атьян оказался темнее, чем представлялось Аше. Пробитый в скалах Илин Тор тоннель освещался несколькими полосами чистой сути, пульсирующей на потолке на высоте не меньше пятидесяти футов. От него с правильными промежутками расходились тоннели поменьше, освещавшиеся всего одной светящейся полосой каждый, но для малых и того хватало, чтобы в них было светлее, чем в главном.

Одаренные вспышками красных плащей мелькали в этих тоннелях. В другой раз Аша бы изумилась – столько собравшихся в одном месте одаренных она в жизни не видела, – но сегодня едва замечала их. С каждым шагом ее нетерпение усиливалось: после долгих трех недель она наконец-то узнает, что с ней случилось.

Девушка тащилась за Илсетом и Каспераном, и под ложечкой у нее сосало от мучительного волнения. Вскоре они свернули в тоннель поменьше и подошли наконец к двери, перед которой скучали двое сторожей.

– Совет ожидает тебя, старший Тенвар, – сказал один, заметив подошедших, и жестом пригласил их войти в открывшуюся дверь. Аша поймала на себе пристальный взгляд второго сторожа и уставилась ему в глаза, пока мужчина, немного смутившись, не опустил взгляд. Тогда девушка молча прошла мимо.

Короткий коридор вывел их в большую округлую залу. Дюжина одаренных в красных плащах, расположившиеся на двух рядах кресел – надо полагать, совет Атьяна, – прекратили разговор, чтобы взглянуть на Ашу и ее провожатых.

– Начнем, – предложил сухощавый старик с властным взглядом карих глаз. Он не повышал голоса, но эхо усилило его и донесло до каждого из присутствующих. Убедившись, что завладел всеобщим вниманием, старик склонился в кресле, вглядываясь в прибывших.

– Наконец-то. Мы ждем объяснений, Илсет.

Тот почтительно склонил голову:

– Ты получил мое сообщение, Нашрель?

– Голубь прилетел две недели назад, – сказал Нашрель, – но не могу сказать, что твоя записка все объясняет, – укоризненно добавил он.

– Виноват, – почтительно отвечал Илсет. – Я решил, что… сдержанность не помешает.

– Конечно, – кивнул Нашрель, но в голосе его по-прежнему сквозило недовольство. – Так ты не сумел его найти.

– Верно, – подтвердил Илсет, неуверенно покосившись в сторону Аши. Та сразу почувствовала, что разговор не предназначается для ее ушей.

Старший кивнул, словно ожидал такого ответа.

– К счастью, это не так уж существенно. У нас есть след.

Илсет мгновенно забыл о девушке, уставившись на членов совета.

– След? Не благоразумней ли…

– Что сделано, то сделано, Илсет, – отмахнулся Нашрель. – Не волнуйся, им было приказано никому не вредить.

До сих пор остальные члены совета молчали, но теперь заговорила сидевшая по левую руку от Нашреля женщина.

– Не лучше ли прежде обсудить другие дела? – вежливо предложила она, – чтобы наша юная гостья могла отдохнуть.

Нашрель словно только теперь заметил Ашу.

– А, да, ты права, – он покачал головой, словно дивясь своей рассеянности, и всмотрелся в лицо Аши.

– Как тебя зовут, девочка?

Аша вздрогнула – она почему-то не ожидала, что с ней заговорят.

– Ашалия, – отозвалась она, стараясь говорить с должным почтением. Не удалось – голос прозвучал слишком резко.

Нашрель как будто не обиделся.

– Что ты помнишь о нападении, Ашалия?

Она удивленно помолчала.

– О нападении? Я помню только, что легла спать, а потом оказалась сидящей на лошади перед старшим Каспераном на полпути к Джарету в таком виде. – Она холодно указала на свое лицо.

– Мы сочли за лучшее пока не говорить ей, Нашрель, – вмешался Илсет.

– Тенью ее сделали наутро после атаки, – дополнил Касперан, стоявший в стороне. Он предпочел, чтобы говорил Илсет.

Нашрель потер лоб.

– Почему же, собственно?

Илсет неловко замялся.

– Собственно, это еще одно дело, которое требуется обсудить. Боюсь, это моя вина. Он поморщился. – Она… меня вынудила.

– Что? – услышала Аша собственный голос и успела сделать полшага к Илсету, прежде чем ее перехватил Касперан. Она его вынудила? Ложь! Наверняка ложь!

Нашрель, мрачнея, переводил взгляд с Илсета на Ашу.

– С чего бы, во имя Эла, ей о таком просить, Илсет? Тот, вздохнув, повернулся к Аше и заговорил мягко, с бесконечным сожалением.

– По школе в Каладеле нанесли удар, Ашалия. Убили всех… всех, кроме тебя. – Он помолчал, давая ей время осмыслить. – Проснувшись утром, ты увидела то же, что видели мы: повсюду изуродованные тела. Только для тебя убитые были не чужими. Это были твои друзья, твои учителя… Люди, с которыми ты росла. К тому времени, как наткнулась на нас, ты обезумела от горя и страха.