Тень Уробороса. Фарс - [111]

— Но я не мог быть там! В пятницу в то время, про которое вы сказали, я проходил обследование. А утром, в районе шести, я уже лежал на операционном столе… И еще… мне не к кому было бы лететь в Сан-Франциско… Я не знаю, чем мне доказать мои слова, но ведь, наверное, было немало свидетелей, которые могут подтвердить, что так оно и было! Это ведь считается, правда? Правда?

— К сожалению, есть уже и немалое число свидетелей, подтверждающих обратное… — не выдержал я, понимая, что парень откровенно вляпался. — Скажите, господин Жилайтис, в каких отношениях вы были с коллегами?

Жилайтис пожал плечами:

— Да в самых обычных… Друзей у меня не было, но и делить нам с другими охранниками было особенно нечего… Если вы думаете о зависти, там, или еще о чем таком…

— То есть, у вас ни друзей, ни увлечений, ни сердечных привязанностей, так выходит?

Он густо покраснел, покосился на Джоконду:

— Да… — его голос подсел. — Да…

Я понял причину его взгляда в сторону Джо: видимо, заболевание влияет и на интимную сферу его жизни. Ничего не поделаешь. Хотя, если честно, я на его месте предпочел бы удавиться, чем жить в таких ограничениях. Упаси господь, конечно!

— Теперь вернемся к вопросу о контактах за последний год.

— Врачи, — начал перечислять, вяло загибая дрожащие пальцы, подозреваемый, — хозяйка, коллеги из моей смены…

— Другие пациенты, — как бы невзначай подсказала Бароччи.

В дымчатых, еще не до конца прояснившихся после наркоза, глазах Андреса мелькнул огонек озарения.

Дело было так. Полтора месяца назад Андрес лег на пару недель в небольшую клинику в Вашингтоне. На обследование. Из-за нехватки места ему не выделили отдельную палату, а положили еще с двумя пациентами — пожилым, у которого были признаки болезни Альцгеймера, и совсем молоденьким парнишкой. Старик с ними не разговаривал, а вот молодые люди общий язык между собой нашли. В то время Жилайтису ничто не казалось подозрительным, но теперь, из-за этого убийства, он был склонен видеть во всем намеки на будущую «подставу». Андрес сказал, что ему тогда сразу бросился в глаза слишком уж здоровый вид Джимми Хокинса — так звали его собеседника.

— Как-как? — уточнил я и, усмехнувшись, взглянул на Джоконду.

Но та и ухом не повела. Что ж, может быть, «приключения» не были ее излюбленным литературным жанром в детстве…

— Джим Хокинс. Кажется, он занимался навигацией или… чем-то в этом роде…

Джоконда рассмеялась:

— Ну-ну! И что еще не так было в этом вашем юнге Джиме?

Каюсь: жанр «приключения» в литературе Наследства Джоконда своим вниманием не обошла…

— Джим был очень загорелым, поэтому я так легко и поверил в то, что он связан с морским делом. Теперь — не знаю… Странный он был… Смеется, а глаза глухие… Ел мало. А когда не знал, что я смотрю, и задумывался, то… не знаю, как и сказать. Как будто ему умирать завтра — вот такое у него в глазах было.

Джоконда отвернулась и что-то шепнула в свой браслет.

Андресу вспоминались все новые и новые подробности странных поступков «юнги». По ночам этот парнишка что-то бормотал. Или надолго запирался в ванной. Однажды забыл задействовать блокиратор, и Андрес спросонья увидел, что Джим стоит против большого зеркала между ванной и рукомойником, разговаривая с собственным отражением. Услышав шаги соседа, юноша сильно вздрогнул. А после выписки внезапно исчез, даже не попрощался.

— Опишите-ка его! — предложил я, и Джо подрегулировала мощность приемника в своем компе-напульснике.

— Чуть выше меня. Отлично сложен. Волосы длинные, он их в хвост убирал всегда. Глаза… цвет не помню, кажется, серые. Непрозрачные такие, глухие. Голос — тихий, никогда не повышал, сколько помню. Но говорил разборчиво, четко, грамотно. Я бы и красивым его назвал, да уж больно взгляд мне его не нравился, страшно становилось…

— Да… — сказал я Джоконде. — Пресноватый фоторобот получается… А что, особых примет нет? Кроме длинных волос?

Андрес подумал и покачал головой.

— И с тех пор ваши с ним пути-дорожки не пересекались?

— Нет.

Мы вышли, оставив Жилайтиса на попечение конвоиров.

— В вашингтонскую клинику? — спросил я, попутно кляня все на свете за эти наши метания туда-сюда.

— Не вижу смысла, — ответила Джо. — Там сейчас ребята. Пойдем-ка перекусим куда-нибудь, синьор Калиостро…

Воскресный Нью-Йорк поражал своей тишиной. Время отпусков, да еще и выходной. Люди стремятся в курортные зоны, что им здесь, среди стен и дорог?..

Даже официантка, даром что «синт», казалась заспанной и недовольной нашим приходом. В кафе мы с Джо были первыми посетителями.

«Эльфийка» с изящной небрежностью отламывала тонкими пальцами кусочки воздушной булки, окунала их в сливовый джем и отправляла в рот. Интересно, есть что-нибудь, что она делает, не вызывая невольного восхищения? Я поймал себя на противоречии: любви (такой, как к Фанни), я к Джо не испытывал никогда — но при этом просто преклоняюсь перед нею, очарован и готов сделать все, если она попросит. Мистика или обычное энергетическое вмешательство тут не при чем. Джоконда предельно честна со мной и никогда не применяла ко мне свои «черноэльфовские штучки». Ни для «приворота», ни для «отворота». Между нами все было естественно. Но должно ли быть именно так между мужчиной и женщиной? Этого я не знаю…