Тень Стигии - [22]

Впервые Соня увидела, как местные жители пьют хмельное — видимо, эта ночь была особенной. Песни, танцы, вино, медовые лепешки… Как это все походило на обычные деревенские посиделки, веселые и немудрящие. Остаться здесь на всю жизнь? Нет уж, Соня вовсе не находила прелести в таких нехитрых развлечениях, да и вообще в такой жизни, размеренной, спокойной, лишенной болезней, печалей и страстей. Может быть, даже счастливой, но, великие боги, такой нестерпимо скучной!

* * *

Наутро Соня снова принялась расспрашивать Ваату:

— Ты говорил, что женихи пришли из соседнего селения, верно?

— Верно.

— А почему так? Разве у вас нет холостых парней?

— Конечно, есть. Но они тоже женятся на девушках из другого селения. Всего в долине пять деревень, и у нас издавна заведен обычай, по которому юноши берут в жены девушек обязательно из другого селения.

— Хм… А если парень вдруг полюбит односельчанку? Ему что, запретят жениться на ней?

Ваату, казалось, растерялся:

— Он… Нет, этого не может быть!

— Почему же? — вкрадчиво спросила Соня. Этот разговор начал забавлять ее. Впервые она видела, что Ваату начинает терять свое неизменное спокойствие.

— Не может быть, и все! — горячился он.— Скажи, может, например, брат захотеть жениться на родной сестре?

— Вообще-то нет, хотя бывает всякое,— ответила Соня.— Мир так велик, не то что ваша долина…

— Мне доводилось побывать во внешнем мире,— сухо сказал Ваату.— В молодости я довольно много путешествовал. Я добрался даже до Гипербореи и почти год жил в Халоге. Думаешь, откуда я знаю языки?

— О, Гиперборея — это лишь самый краешек большого мира,— улыбнулась Соня,— но я готова с тобой согласиться: браки между родными братьями и сестрами действительно не в ходу.

— Я рад, что ты не стала противоречить очевидному,— удовлетворенно кивнул Ваату.— У нас же юноши и девушки из одного селения тоже считаются родными братьями и сестрами. Поверь, им просто в голову не может прийти такая дикая мысль, как супружеский союз со столь близкой родней.

— Удивительные обычаи можно встретить у других народов,— заметила Соня.

— В этом обычае гораздо больше смысла, чем во многих ваших,— возразил Ваату.— Понимаешь, в небольших селениях почти все жители — родня между собой, они одной крови. Но ведь кровь в жилах новых поколений необходимо перемешивать, постоянно добавляя свежую, иначе наступает вырождение. Мне не раз доводилось бывать в глухих деревушках, где жители слабоумны, а телом — уродливы и хилы. Это потому, что кровь в их родах застоялась без притока свежей. А вслед за вырождением неминуемо приходят болезни и вымирание. Теперь ты понимаешь, зачем нам понадобился такой обычай?

— Кажется, понимаю,— ответила Соня, снова вспомнив тупых рыбаков с обезьяньими лицами и обычаями шакальей стаи, от которых ей пришлось отбиваться всего лишь несколько дней назад.— Ну а все-таки предположим, что невозможное случилось: парень и девушка из одного селения влюбились-таки друг в друга,— снова заговорила она.— Ты же знаешь, что сильная любовь может заглушить доводы рассудка. Что будет, если такое все-таки произойдет? Этот брак будет запрещен? Молодых людей разлучат насильно? Как вы поступите?

— Боюсь, что этим неразумным молодым людям придется покинуть долину,— ответил Ваату.

— Ага, значит, вам все-таки знакомо принуждение?

— Получается, что да,— растерянно ответил Ваату.— Но поверь, это совсем не то, о чем ты подумала. У нас нет ни стражников, ни судей, ни тюрем, вообще ничего подобного тому, что вы напридумывали у себя, в большом мире. Просто им, этой паре, о которой ты говорила, будет не ужиться с соседями. Люди не поймут и отвергнут их, и одиночество их станет беспредельным. Кроме того, старейшины не выделят им участка земли и не дадут дома, которые полагаются каждой молодой семье. Понимаешь, в долине есть определенное число участков возделанной земли и столько же домов. Новый дом можно строить, лишь разрушив старый, если он пришел в негодность. Каждой семье полагается по одному дому. Это тоже обычай. Смысл его состоит в том, чтобы число жителей оставалось постоянным, иначе долина просто не сможет прокормить их. Поэтому в наших семьях обычно не больше двух детей.

— А если невзначай появится третий ребенок? — поинтересовалась Соня.— Что вы делаете в таком случае? Не убиваете же его?

— Конечно, нет! — возмутился Ваату.— Просто, когда этот ребенок достигнет возраста самостоятельности, ему придется покинуть долину. Разумеется, родители вовсе не желают детям такой судьбы. Иногда даже случается, что во внешний мир уходит отец, реже — мать. Сама понимаешь, что при таких условиях третий ребенок в семье — большая редкость.

— Вы только считаете себя свободными,— подытожила Соня.— А на деле вся ваша жизнь заранее расписана до мелочей. Обычаи указывают вам, где жить, что делать, на ком жениться или за кого выходить замуж, диктуют, сколько детей можно иметь, что употреблять в пищу, как работать и как развлекаться…

— Разумеется,— ответил Ваату.— Но не забывай, что эти обычаи мудры и направлены на наше благо.

— Как же это скучно, всегда думать лишь о благе! — воскликнула Соня.— Вам тут действительно не нужны ни тюрьмы, ни стражники. Ведь вы сами себя сторожите. Не завидую я вам. Стражника хоть обмануть можно, а себя самого не обманешь. И убежать от себя тоже не удастся.