Тень рыцаря - [5]

Я повернулся к Швее.

– Где Алина?

– Пошла погулять, чтобы повидаться со своей чертовой лошадью, – ответила та, показывая, в каком направлении скрылась девочка. – Не стой уже, беги!

Кест с Брасти обогнали меня, я бросился следом, уже слыша тяжелую поступь марширующих отрядов и лязг металла о металл.

Если бы мы всего на несколько минут раньше догадались, что происходит, то успели бы подготовиться – но вместо этого я валялся, прикованный к постели, как дряхлый старик. Враги собирались напасть на нас лишь с одной целью – убить дочь моего короля.

Клубящаяся черная мгла настигла меня, когда я не успел сделать и десяти шагов по тропе. Солнце все еще сияло надо мной, и небо было чистым и голубым, но земля превратилась в мир призрачных теней.

Я выставил вперед рапиры, шевеля ими, словно муравей усиками, тихо чертил острием короткие дуги вверх и вниз: нужно было найти противников прежде, чем они отыщут меня и Алину. Я хотел позвать девочку, но боялся обнаружить ее и тем самым помочь людям Трин.

На деревню опустился хаос, как в страшном сне; на миг мгла рассеялась, и я увидел вдали фигуры, которые дрались и убивали друг друга. В следующее мгновение туман поглотил меня, и я мог разглядеть лишь искры: они отражались на скрещенных клинках и были похожи на светлячков, порхающих в ночном воздухе.

Ненавижу магию.

– Фалькио! – позвал Брасти.

Голос его звучал издалека, но я пробежал несколько футов и увидел, что он дерется с двумя бойцами в темных одеждах и с масками на лицах. На миг я замер, вспомнив о дашини. Трин натравила на нас дашини! Я сразу же представил себе сотни убийц, орудующих в паре, которые перебьют нас всех поодиночке. Мне едва удалось выжить в Рижу, когда я их встретил, и если Трин смогла…

– Не подсобишь? – крикнул Брасти, разрушая наваждение.

Я подскочил к нему как раз вовремя: один из противников, яростно махнув палашом, описал дугу и отсек бы Брасти голову, если бы я не успел отразить удар, скрестив рапиры над головой друга. Ватные колени задрожали, ощутив всю силу удара. Брасти поднырнул и кувыркнулся в сторону – опасный трюк, когда у тебя в руках кинжал, – при этом он пнул каблуком врага в колено и свалил на землю.

Второй боец повернулся ко мне и издевательски помахал клинком.

– Давай, шкурник, – сказал он. Мгла сделала его голос зычным и глубоким. – Покажешь мне пару трюков плащеносцев, прежде чем я разделаюсь с тобой, а еще лучше проводи меня к тому, кто называет себя святым клинков. Я с радостью отберу у него этот титул.

Дашини никогда не мололи языком во время драки. «Ты устал… – внушали они. – Твои глаза закрываются… да пребудет с тобой мир». И все такое прочее. И опять-таки палаш. Нет, дашини дерутся длинными кинжалами с тонким клинком, они не используют боевого оружия. Значит, это не дашини, а кто-то другой.

Я сделал выпад, ткнув рапирой ему в лицо, – он не парировал удар, а отбросил клинок предплечьем. Я услышал лязг металла. Ага, металлические наручи. Значит, под темно-серыми одеждами у тебя доспехи.

– Может, вам стоит представиться, сэр рыцарь? – спросил я.

Он махнул палашом. Двигался я все еще медленно и едва успел уклониться от удара, увидев, как мимо проносится клинок; попытался поразить врага в правую подмышку и промахнулся примерно на дюйм – рапира ударилась о стальную пластину. Я все еще не мог стряхнуть с себя скованность временного паралича. Будь здесь Кест, он бы напомнил мне, как хороший фехтовальщик приводит в порядок мыщцы.

Драться с рыцарями сложно: они носят на себе огромное количество металла, а это означает, что приходится либо забивать их до смерти дубиной, которая намного тяжелее рапиры, либо пытаться заколоть противников сквозь зазоры в доспехах. Темно-серые одежды, надетые поверх доспехов, мешали мне обнаружить эти зазоры, а «ночная мгла» усложняла задачу еще больше. Брасти и его противник уже скрылись из виду.

– Нечестно, – заметил я, кружась вокруг рыцаря по ходу часовой стрелки в надежде, что доспехи помещают ему двигаться быстро. – Разве рыцари не обязаны все время носить табарды цвета своего герцогства?

– Будешь говорить мне о чести, шкурник? – спросил рыцарь, передразнивая меня. Вдобавок к оскорблениям он попытался вонзить палаш мне в живот.

Я повернулся на каблуках, и клинок прошел слева от меня; гардой я ударил противника по плоской стороне клинка, заставив опустить оружие. Рыцарь тут же отступил, чтобы не дать мне воспользоваться преимуществом.

– Так не я привык хвастаться своей честью, – ответил я. – Не говоря уж о том, что не я решил напасть под покровом «мглы», чтобы убить тринадцатилетнюю девочку. Во тьме. Как убийца. И трус.

Я думал его разозлить. Обычно мне удается возбудить в рыцарях желание тут же меня убить. Но он лишь рассмеялся.

– Именно поэтому вам, плащеносцам, никогда не стать рыцарями.

– Потому что мы не убиваем детей? – Я снова ткнул в него клинком, но рыцарь отбил его рукой.

– Потому что вы считаете, что честь проистекает из действий. Это все равно что думать, будто конь, бьющий копытом три раза, когда ему показывают три яблока, является ученым мужем.

Он провел быструю серию коротких яростных ударов и с каждым разом бил все сильнее и сильнее – я уворачивался как мог, пытаясь избежать нападения. Отступая назад, я молился святой Верте, Бегущей по волнам, прося ее не дать мне споткнуться о камень или корень дерева и упасть. Я давно распрощался с надеждой дожить до преклонных лет, но все еще уповал на то, что мне удастся погибнуть более достойной смертью, а не просто рухнуть обезглавленным трупом в грязь.