Тень рыцаря - [23]

– Ты не так умна, как о себе думаешь, – сказал я.

– Это неважно: никто из них не доверится плащеносцам, а если ты такой умный, то тоже не станешь им доверять. Мы живем в холодном, расчетливом мире, Фалькио.

– Благодаря тебе он становится еще холоднее, – парировал я. – Но Швея скоро решит эту проблему, если ее не опередят твои же генералы.

– Не будь таким злым, милый. Мне на многое пришлось пойти, чтобы поболтать с тобой. – Она опустила взгляд, сделав наивную мордашку, как у юной девицы, когда она хочет пригласить парня на танец. – У меня есть для тебя подарок, Фалькио.

Девочка разжала пальцы. В кулаке у нее лежал маленький желто-белый камешек размером с полногтя. Она протянула его мне.

– Я отполировала его для тебя. Когда мы нашли его, он был коричневым и страшным.

Я не пошевелился, и Трин сказала:

– Ну же, возьми его. Я потратила много времени и денег, чтобы добыть его. Это принадлежало твоей жене, Алине.

В груди заледенело. Трин знала. Знала об Алине и о том, что король назвал свою наследницу в ее честь. Глупо было надеяться, что Трин или ее слуги не разнюхают моего прошлого. Несмотря на риск, я вынул из плаща черную тряпку, которой обычно чистил клинки, и взял то, что она предлагала.

Поднеся ближе к глазам, я понял, что это зуб. Она подарила мне зуб жены.

– Мне сказали, что его нашли в таверне, где это случилось. Полагаю, лет пятнадцать уже прошло. Хотела повесить его на цепочку, но мне показалось, что это слишком старомодно.

Я зажал в кулаке подарок в тряпке так сильно, что, казалось, либо сломаю себе пальцы, либо раскрошу зуб. Кест сжал мое плечо. Он знал, что я почти готов вытащить клинок и вонзить его в горло Трин. Только, конечно, это была не она, поэтому моя ярость и злость излились бы на ни в чем не повинную девочку, которую использовала герцогиня.

Очень медленно и осторожно я разжал кулак. Взял зуб и выбросил его в пустыню так далеко, как только смог.

Трин поцокала языком.

– Разве так следует поступать с подарками? Особенно такими редкими? Ну и ладно, у меня еще есть. Я сохраню его до поры до времени.

Я хотел ответить, но вдруг заметил: что-то происходит. Девочка вдруг побледнела, глаза ее помутнели. Слеза покатилась по щеке Трин.

– Прекрати, капризуля, скоро все закончится. – Она вздохнула. – Похоже, моей маленькой Кантиссе недолго осталось. Магия плохо действует на хрупкие юные тела.

– Хорошо, ты уже все доказала. Отпусти девочку.

– Все ли, Фалькио? Не уверена, а тебе стоило бы понять, что Кантисса такая же, как вся Тристия. Глупая, голодная и существует лишь для того, чтобы погибнуть, служа чему-то более важному. В этом мире, где мы живем, Фалькио, даже невинная девочка не защищена от интриг герцогов, рыцарей и святых. Честно говоря, я даже не понимаю, зачем ты сражаешься за такое ужасное место? Лучше оставь его. Оставь его мне. У меня есть армия, и власть, и столько денег, что ты даже представить не можешь.

– Если ты такая могущественная, то зачем тебе я?

– Болван. Дело не в тебе, ты здесь вообще ни при чем. Дело в том, что из-за тебя делают другие. Ты вдохновляешь их на глупые поступки, Фалькио, действия, которые могут досаждать новой королеве.

– Твоим престолом станет лишь самая жалкая дыра в темнейшей из преисподних, которую я тебе устрою.

Девочка уперлась руками в бока, словно собиралась отчитать меня.

– Что ж, если будешь так себя вести, то нам придется попрощаться! – Трин улыбнулась еще шире. Руки потянулись к винтам с деревянными ручками, которые сжимали виски девочки. Прежде чем я успел что-то сделать, она повернула их.

– Прекрати! – закричал я.

Мы с Валидной бросились к девочке, но она, спотыкаясь, ушла в часовню, на ходу закручивая винты. Тело упало на землю и задергалось.

Я услышал, как кто-то подбегает к нам. Это был Брасти с луком в руке.

– Что случилось? – спросил он. – Что с девочкой? Кто она такая?

– Не надо, – промолвил Кест, но я вошел в часовню.

К Кантиссе вернулось ее лицо. Лицо простой крестьянской девочки с маленькими круглыми глазками и носом картошкой. Глаза были широко открыты от страха. Из ран, причиненных винтами, сочилась кровь, тело билось в агонии. Я встал на колени и прижал ее к груди, пытаясь остановить дрожь, до тех пор, пока Кантисса не покинула наш бренный мир.

Глава восьмая Дорога

В течение следующей недели, пока мы пробирались от южной окраины Пулнама к северной границе Арамора, пейзаж вокруг становился всё зеленее и живописнее. Пустынный ландшафт на востоке с коричневыми кустами и песком по обе стороны от дороги постепенно сменился плодородными пшеничными и ячменными полями, свидетельствовавшими о давнишнем благосостоянии Арамора.

Каждое утро я просыпался не в состоянии ни двигаться, ни говорить, ни видеть и каждое утро повторял себе, что паралич не удлиняется и рано или поздно все пройдет, как обычная лихорадка.

Несколько дней подряд мне представлялось, что Кантисса где-то рядом, что она пытается ухватиться за винты, медленно вонзающиеся в ее череп, но не может их достать. Иногда мне казалось, что ее лицо превращается в лицо Алины.

Пока я ничего не мог сделать для дочери короля. Лишь надеялся, что Швея и ее плащеносцы спрятали девочку в безопасном месте. Мне нужно было подумать об Араморе и герцоге Исолте. Лишь заручившись его поддержкой, я мог дать Алине шанс стать королевой. Слова Швеи все еще звенели в моих ушах: «Алину нужно защищать, чтобы она взошла на престол. Никто не помешает этому. И ничто».