Тень разрастается - [28]

Я до сих пор, несмотря на возраст, воспринимаю себя как маленькую девочку, которая, хоть и наращивает знания о мире, все равно никогда не повзрослеет. Мысль о том, что где-то есть «настоящие взрослые», отличные от меня, является основой моей жизненной философии. С каждым годом я все больше убеждаюсь в том, что это не иллюзия: и в школах могут учиться дряхлые старики, а в домах престарелых – цвести легкость и любовь. Твое тело – это просто брома, материя, забота спящих на севере драконов.

А твоя искра… Твою искру, насколько мне известно, не колышет время.

– Так, – сказала я, когда Кад пропустила меня в свою летнюю спальню, удачно расположенную на задворках поместья. – Ты сейчас умываешься, мажешься всеми своими любимыми кремами – для настроения, – и по дороге из ванной цепляешь на спальню табличку «не беспокоить», чтобы к нам не ворвалась ваша горничная, Бруни Грэм…

– Бруни Даби Грэм, – поправила меня Кадия, которая раньше не отличалась щепетильностью в отношении гномьих имен.

– Бруни Даби Грэм, да. Еще мне нужна нормальная одежда, одолжишь? И… – Я вдруг поняла, что комок в горле не дает мне продолжить.

А ведь нужно задать следующий вопрос. Вопрос, который сверлом ввинчивался мне в самое сердце с тех пор, как Кадия заплакала на улице.

Но я до пепла боялась.

Подруга, увидев мои побелевшие губы, все поняла. Она лишь коротко кивнула:

– Если ты волнуешься за Дахху – то он жив.

Я перевела дыхание…

Кадия стянула сапоги, зашвырнула их в угол и с размаху плюхнулась в кресло:

– Но никак не придет в себя после нападения маньяка. Почти три недели без сознания. Врачи, что называется, безмолвствуют.

В ее голосе неожиданно прорезались обвинительные нотки.

– Кад… – пробормотала я.

– Да, так меня зовут. Кад. А лучше Кадия. Что, Тинави? Что ты смотришь на меня таким жалобным взглядом? Ты где пропадала вообще? Ты хоть представляешь, что здесь творилось? Ты видела последние новости? Тебя разыскивают, крошка. Этот неженка, Лиссай, застрял под праховым курганом, и король из-за этого скормил нежити кучу госслужащих. Налоги повысили, потому что дворцовый комплекс теперь надо ремонтировать. Я сдала своего парня властям и перешла работать в Чрезвычайный департамент. Теперь вокруг одни лишь гномы. Ежедневное количество трупов увеличилось, а зарплата почему-то осталась прежней. Жизнь идет, все меняется. Но тебя, где тебя носило, а, Тинави? Когда ты так нужна?

Лицо Кадии горело праведным гневом. Я не успела приноровиться к новому эмоциональному спектру Мчащейся и только растерянно хлопала глазами. Некоторые из нас успокаиваются, столкнувшись с испытаниями. Другие – вспыхивают ярким пламенем.

Кадия стала заранее собирать вещи на работу.

Она вытащила из шкафа доспех – не тот, что у нее был раньше, а новый, темный, с амарантовыми пластинами на груди и шипастыми наплечниками. Она достала чугунный утюжок и, нагрев его над камином, прогладила нижние рубашки, усилив эффект простеньким заклинанием. Она долго выбирала склянку из всего многообразия парфюмов, разбросанных по туалетному столику, и наконец сухо спросила меня, можно ли погасить свет.

У меня в голове был такой водоворот из вопросов, что я пропустила мимо ушей тот, что задали мне извне.

– Я погашу свет? – повторила Кадия громче. Жестче. Четче.

В ее голосе появилась незнакомая хрипотца. Будто что-то тонкое надломилось в гортани, и осколки скребут, просясь наружу.

– Кадия, прости меня.

– За что?

– За то, что я исчезла. Ты осталась здесь совсем одна, без объяснений, без правил игры, и… И я догадываюсь, как тяжело это было. Пожалуйста, прости.

Я молча села рядом, положив руку ей на плечо. Мне было до дрожи плохо оттого, что я не знала, как исправить случившееся. И как утешить Кадию. Ну почему нельзя напрямую забрать чужую боль? Чужие беды?

Слишком просто, да, мироздание?

– Ты даже не представляешь… – тихо пробормотала Кад.

Мне хотелось сказать ей, что, к сожалению, представляю. Тут можно поспорить, что сильнее бьет по психике: преступные и коматозные друзья или битва богов в параллельном мире?

Впрочем, у нас тут был не конкурс Чья История Жалобнее.

И вообще, если кто-то начал грустить – изволь дослушать. Нет ничего мерзопакостнее, чем обесценивать страдания других. Если кому-то больно до той степени, что он об этом заговорил, – умерь активность. Не лезь со своими «а я», «а у меня», «да ладно тебе» – и так далее.

Просто не лезь.

Имей хоть капельку сострадания.

– Я с тобой, малышка, ну. – В темноте я нашарила голову Кадии и начала тихонько гладить всхлипывающую подругу ото лба к затылку, «по шерсти».

Она плакала, пока в окнах не забрезжил ранний июньский рассвет. В перерывах между всхлипами Кадия рассказала мне о том, как жила в мое отсутствие.

История Кадии из Дома Мчащихся

Вечером после поимки маньяка Кадия вернулась в свой кабинет в Военном ведомстве.

Мысли ее шумели, как липы в сентябре.

Возлюбленный оказался серийным убийцей. Дахху, его последняя жертва, лежал в Лазарете без сознания: знахари выпроводили Кадию вон, пообещав сообщать об изменениях. Тинави и вовсе пропала, не говоря ни слова… Мальчик Карл, «найденыш», тоже куда-то делся.