Тень - [112]

* * *

Сначала он услышал шаги. Энергичные шаги. Такие, словно кто-то хотел как можно быстрее пройти мимо размещенных в холле серебряных знаков.

– Прибыли ваши гости, – доложил Маевский, открыв двери.

– Проси, – распорядился алхимик.

Через мгновение кто-то коснулся его руки. Луна.

– Пришел Зав, – проинформировала она. – С ним Астрея, Магнус, Амон, Лупус и Феброния. Астрея хотела бы поприветствовать тебя.

– Конечно, – буркнул Рудницкий.

До того как он успел задуматься над очередной загадкой этики theokataratos, он ощутил запах морского бриза, смешанный с ароматом янтаря и пачули, после чего почувствовал, как губы коснулись его руки. «Ей пришлось встать на колени», – пришел к выводу алхимик.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Спасибо, чудесно, – ответила она.

Голос принадлежал, то есть мог принадлежать, тридцатилетней женщине. Конечно, если бы Астрея не была Проклятой.

– Спасибо вам, – добавила она.

– Прежде чем мы перейдем к делу, Зав хотел бы наложить на тебя свою печать, – сказала Луна. – Ты согласен?

Рудницкий ощутил, как капли пота выступили на висках, а ворот начал напоминать висельную петлю.

«Я ведь не могу спросить, что значит «наложить печать», – лихорадочно размышлял он. – Все, и Луна тоже, думают, что я это знаю. Однако, принимая во внимание ситуацию и тот факт, что Заву нужно мое согласие на блокировку коридора, это, наверное, не что-то плохое. Скорее всего…»

– Я послушаюсь твоего совета, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ты считаешь, что я должен это позволить?

– Да.

– Тогда хорошо.

В этот раз Рудницкий не услышал никакого шума, пальцы Проклятого начертили на его голове странный, сложный узор, и алхимика пронзила резкая боль. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, у него сложилось впечатление, что острое, раскаленное добела сверло вонзается в его глаза. Наконец боль отступила, оставив металлический вкус на губах и темно-красные пятна перед глазами. Несколько секунд в комнате было слышно только хриплое дыхание алхимика, борющегося с тошнотой. Наконец картинка стабилизировалась, и Рудницкий разглядел светящиеся красные силуэты присутствующих. Лишь через минуту он понял, почему каждый из них пульсирует в разном ритме: он не только видел очертание фигур, но и чувствовал сердцебиение каждого из theokataratos.

– Можем начинать? – спросил Зав, словно ничего и не произошло.

– Да, – подтвердил алхимик и отер пот со лба.

– Что вы хотите за позволение сдержать рост анклава? – спросил Проклятый сухим, официальным тоном.

– Союза.

– С людьми? – спросил скрипучий мужской голос.

– Вопрос задал Магнус, – проинформировала Луна.

– Не с людьми. Со мной. Конечно, это не отменяет наших предыдущих договоренностей: вы не нападаете на людей первыми и платите налоги.

– Я принимаю условия, – сказал Зав. – Создадим круг.

Луна осторожно вложила в руку Рудницкого нож, и он провел лезвием по подушечке большого пальца.

– Я присягаю союзу и дружбе с Олафом Рудницким, – медленно и выразительно произнес Зав.

– Я принимаю присягу, – прошептала алхимику Луна.

– Я принимаю присягу, – повторил Рудницкий.

– Свершилось, – заявил Зав. – Я уже могу разорвать круг?

– Конечно.

Проклятый прошептал несколько слогов и подошел к дверям, блокируя вход. Рудницкий заметил, что пульс у всех theokataratos внезапно участился так, словно они чего-то ждали.

– Простите, но ковер и так заляпан кровью, я завтра пришлю вам новый, – произнес Зав.

Кто-то кинулся к окну, но до того, как успел добежать, его охватило пламя. Крик напоминал карканье ворона, вокруг разнеслась вонь паленого мяса, и на глазах ошеломленного алхимика одна из фигур рассыпалась в прах. Лишь сейчас Рудницкий узнал голос Магнуса. Значит, в отель вошли семеро Проклятых, а уйдут только шестеро.

– Еще раз прошу прощения за ковер, – сказал Зав. – Завтра я проведу ритуал, и вы можете сообщить властям, что рост анклава будет остановлен.

Рудницкий поднялся и впервые за долгое время сделал несколько шагов без помощи трости, попрощался с Проклятым пожатием руки. Остальные theokataratos только поклонились ему.

«Пригодился бы учебник savoir vivre[15] Проклятых, – подумал он. – Принимая во внимание тот факт, что их все больше прибывает в наш мир, издательский успех гарантирован. Ничего, надо только сесть и написать».

Из размышлений его вырвал звук открывающегося окна.

– Ну тут и воняет! – воскликнула Луна. – Пришлю слугу, чтобы вынесли ковер.

Рудницкий подошел к ней, зашипел, ударившись об стол – почему-то он видел предметы мебели не выразительно, – и схватил девушку за плечи.

– Почему ты меня не предупредила? – резко спросил он.

– Извини, я думала, ты знаешь. Кто-то должен был умереть, или Зав, или Магнус. Но все прошло прекрасно.

– Серьезно?

– Коридор, ведущий в варшавский анклав, не будет увеличиваться, ты вернул зрение, пусть и частичное! Ну и Зав стал твоим союзником, – перечисляла она, загибая пальцы, как маленькая девочка. – А Магнус был сволочью, не о чем жалеть.

– Кроме зрения, что за печать наложил на меня Зав?

– Об этом ты тоже не знаешь?! Зав поделился с тобой своим восприятием, а одновременно защитой от предательства. Печать будет действовать до тех пор, пока вы остаетесь друзьями.