Тень призрака - [107]

— И вот этой ночью — продолжал Стентор все с большим и большим воодушевлением — Энайона, глашатай венерианской радиостанции, сообщил мне, что их ученые подошли к практическому осуществлению междупланетного телевидения, В случае успеха, это необычайно облегчит наши сношения и даже может исключить необходимость в междупланетном путешествии, к которому пришлось бы приготовляться, я думаю, несколько сот лет.

— Да, телевидение, столь обычное и у нас и на Венере, — сказал я, — до сих нор казалось невозможным через междупланетную пустоту. Но если оно осуществится, то, конечно, только по инициативе венерианцев, хотя они и будут беспомощны без нашего дружественного содействия. А в благодарность за часто получаемые от них указания в области механических усовершенствований мы, по справедливости, должны всякими мерами помочь им освободиться от насекомых, угрожающих их существованию. И я думаю, что посредством радио и телевидения это будет легче сделать, чем посредством междупланетного путешествия.

— Я с тобой согласен. И надеюсь, что наша помощь будет оказана им в ближайшее время. С тех пор как я принял должность междупланетного диктора, я полюбил венерианцев за их открытую, товарищескую душу. Впечатление, которое производит на меня их диктор Энайона, составляет резкий контраст с самодовольной кичливостью марсиан.

Наша беседа продолжалась еще некоторое время, и только когда Стентор собрался уходить, я коснулся вопроса, на котором были сосредоточены мои мысли.

— Я хочу кое-что показать тебе, Стентор, — сказал я.

И я принес из соседней комнаты драгоценный ящик.

— Полюбуйся-ка на эту реликвию, когда-то принадлежавшую моему предку. Дельфэру, тому самому, при жизни которого последнее насекомое — жук — было поймано и посажено в клетку. Судя по личным записям в дневнике Дельфэра, он отдавал себе полный отчет в том, что он жил в знаменательное время, на переломе двух эпох, и, в отличие от большинства своих современников, сохранил в своей душе некоторые чувства, передавшиеся, как историческое наследие, и будущим поколениям. Взгляни, друг мой, что он сберег для потомства.

И, поставив ящик на разделявший нас стол, я приподнял крышку, чтобы показать Стентору таинственные крупинки.

Лицо Стентора представило красноречивую картину изумления. Естественно, что мысли его остановились на тех же догадках, к которым раньше пришел и я, только к перечню возможностей он добавил еще «единицы атомных сил». Наконец, он в недоуменьи покачал головой.

— Как бы то ни было, он не стал бы хранить эти крупинки, не имея определенной цели — сказал он. — Ты говоришь, что старик Дельфэр жил в тот век, когда были уничтожены насекомые? Но что это был за человек? Не из тех ли, что любили подстраивать разные шуточки?

— Ничуть ни бывало, — возразил я, чувствуя себя несколько обиженным — по всему видно, что он был серьезный человек; работал он на кислородной станции и принимал активное участие в войне между людьми и насекомыми.

Вдруг Стентор нагнулся, насыпал некоторое количество крупинок себе на ладонь и — с истерическим воплем швырнул их в воздух.

— Да знаешь ли ты, что это такое? — вскричал он, дрожа всем телом.

— Нет, не знаю, — ответил я, стараясь сохранить свое достоинство.

— Зародыши насекомых! — крикнул он в ужасе и бросился к дверям.

Я поймал его на пороге и силою втянул назад в комнату.

— Слушай, — сказал я решительным тоном — никому ни слова об этом! Понимаешь? Я всеми способами проверю твое предположение, но я не хочу огласки и общественного вмешательства.

Сначала он не соглашался, но наконец уступил.

— Я буду производить опыты, — сказал я — и если твоя догадка оправдается, попробую устроить инкубатор под строжайшим контролем.

Наступило время вечернего радиовещания. Мой приятель ушел, дав обещание хранить тайну и заставив меня пожалеть, что я раньше времени нарушил молчание.

VI. Чудо

В течение многих дней, после моего злополучного разговора со Стентором, я производил опыты над таинственными тельцами, которые так испугали его. Я подвергал их всевозможным испытаниям, чтобы доискаться в них признаков жизни, в какой бы то ни было стадии — яйца, личинки или куколки. Но результат всех моих опытов был один и тот же. Жизнь не проявлялась. Однако, я этим не удовлетворился, так как химической анализ показал наличие органических веществ. Вот неразрешенная загадка! Сколько раз я готов был предать огню все содержимое моего ящика! Иногда я мысленно представлял себе мир снова наводненным полчищами насекомых — и все это по неосторожности единичного человека! Я уже начал подумывать о передаче этой задачи на разрешение ученых, но вдруг на меня нашло просвещение — и ответ был найден. Ведь это ничто иное как семена — зародыши растительной жизни — и они могут расти! Но где? Увы, человек подчинил всю земную поверхность своему искусственному владычеству. Со времени слияния городов сплошная бетонная кора покрывала землю.

Я все-таки решил произвести опыт, будущего значения, которого я в то время сам не подозревал. В подвале того общежития, где была моя квартира, я выдолбил в бетонном полу посредством небольшого экскаватора, действующего внутриатомной энергией, отверстие такого диаметра, чтобы туда мог пролезть человек. Опустившись в эту нору, я почувствовал под ногами черное мягкое вещество; я знаю, что эта была земля. Я поспешно наполнил этим веществом бывший со мной ящик, закрыл нору куском бетона и, вернувшись к себе, занялся посевом различных семян.