Тень последней луны - [66]

— Вы серьёзно думаете, что отец оставит вас в покое? — снисходительно глядя на Велю, спросила вдовая королева. — Даже если у него будет сын, наследник, которого он признает, принцесса всегда остаётся разменной монетой.

— И на что же меняют принцесс? — угрюмо полюбопытствовала Веля.

— На укрепление связей и преданность союзников, — васарка пожала плечами. — Вас отдадут замуж за какого-то владыку, который будет достаточно полезен вашему отцу. Вам повезёт, если он хоть немного заинтересуется вами как женщиной. Но, есть и плюс: пока ваш муж будет нуждаться в вашем отце, он будет относиться к вам уважительно.

Она замолчала, и Веля поняла, что васарка говорила о себе. Ей захотелось спросить, почему она до сих пор носит траур по своему мужу, если не любила его, но пришёл лакей. Велю звал человек, считавший себя её отцом.

По нечётным дням король вёл приём своих и приезжих граждан, рассматривал всевозможные жалобы, тяжбы, апелляции, прошения и решал множество управленческих вопросов. Теперь он потребовал, чтобы Веля присутствовала на его приёмах, даже если не может вникнуть. Это было именно то, что она всей душой ненавидела ещё на Гане, только в гораздо больших масштабах.

— Грамоту нашу знаешь, — утвердительно сказал он.

Ещё бы, его вездесущие шпики, конечно, сказали, что она на Гану пишет и получает письма оттуда, а возможно даже всё перечитали и пересказали королю.

— Да… — осторожно подтвердила Веля.

— Почерк хорош?

«Будто ты мои письма не вскрывал и не читал», — подумала Веля, а вслух произнесла:

— Не могу судить…

— Покажи.

Веля взяла перо и написала на куске пергамента: «Оскорбился День и сказал Ночи — ты делаешь, что хочешь, живи же сама на суше и в воде, а я сам буду жить в воде и на суше».

— Разборчиво. Будешь помогать советнику и писцу.

— А почему я?! — возмутилась Веля.

— У тебя что, какие-то другие дела? — осведомился король, глядя в пол.

И Веля поняла, что следует ответить «нет, никаких» и «да, хорошо».

— Когда ты празднуешь именины? — вдруг спросил король.

Пришлось объяснять, что тут она здесь, на Либре ничего не праздновала, так как до сих пор не может перевести земной календарь на их течения. Затем сдуру добавила, что вот был инженер, тот умел.

— Это тот, который с тобой являлся в прошлый раз, — кивнул король. — Ну и где он сейчас?

— Выполнил работу и отправился дальше, — сказала Веля с самым честным своим видом и даже улыбнулась.

Но этот ужасный человек, который считал себя её родственником, буравил её взглядом, пока она не расплакалась.

— Что вы от меня хотите? — сквозь слёзы спросила Веля. — Зачем вы меня постоянно ковыряете, как дерьмо палкой?

— Я не понимаю, почему ты плачешь, — удивился король, — я ведь даже ни разу не крикнул.

«Если ты крикнешь, мне придётся идти мыться», — подумала Веля.

— Мне надо закончить моё дело, — терпеливо пояснил король. — Ты должна понять, что зверям на Либре больше места нет. Человек должен рассчитывать только на себя, и тогда мир прогнётся под человека. Заметь, я готов жертвовать ради тебя высшей целью и тратить своё время, чтобы втолковать тебе правильные мысли, вместо того, чтобы начать вешать по одному этих дорогих твоему сердцу ганцев. Я считаюсь с твоими чувствами, а значит — я хороший отец. И как хороший отец я подожду два течения, мне кажется, этого будет вполне довольно, чтобы принять правильное решение. Если этого не произойдёт — я помогу тебе его принять.

Веля вытерла лицо рукавом и мотнула головой.

— У меня нет никакого зверя, — сказала она.

— Лжёшь ты плохо, — пожал плечами король. — У тебя не было зверя, способного научить как следует лгать. Хотя он тебе полагался. Вернёмся к именинам. Я не могу не дать приёма по случаю твоего возвращения. Следует приурочить его к твоим именинам. Также следует устроить народные гуляния по всем тридцати островам, соревнования по фехтованию, стрельбе из лука и метанию ножей. А здесь, в столице, проведём символический захват моста, это всегда смешно, тебе понравится, как они будут в воду падать. Мясо, вино и пиво за счёт короны, помилование тех преступников, кого можно помиловать и публичные казни тех, кого нельзя.

— А казни-то зачем?! — не удержалась Веля, хотя уже сто раз зарекалась молчать.

— Как это зачем? — не понял король. — Все любят смотреть лицедейства и казни. Это должен быть большой праздник, чтоб меня не обвинили в скупости или же в том, что ты подставная дочь, неужели не ясно?

— А если упразднить? — глядя в сторону, спросила Веля.

— Что именно?

— Казни. Заменить чем-нибудь ещё? Состязаниями?

— На праздник или вообще?

— Можно и вообще, — внимательно изучая угол, произнесла Веля.

Король помолчал.

— А ведь хороша идея, — сказал он, наконец. — В честь возвращения принцессы Авелин, на рудниках объявим помилование в три этапа, а казни заменим рудниками и каменоломнями, народ тебя сразу назовёт Авелин Милосердная. В дальнейшем казни заменим поркой, хорошая порка — по сути та же казнь, только смерть оттянутая, но букву закона соблюдём. По сути, в случае твоего упрямства, если ганцев нельзя будет вешать, то можно запороть. Плюс, эшафоты не строить, вот тебе на платье экономия. Молодец, дочка. Хвалю.