Тень последней луны - [104]

— Ты мне мешаешь, — сказал резким тоном. — Я не могу сосредоточиться, когда ты надо мной стоишь.

И она ушла.

***

Солдаты отгоняли любопытных — всем хотелось сувенирчик от убийцы зверей — пуговицу с камзола или пряжку с сапога. Веля нервно наблюдала, как её личная охрана снимает с виселицы тело.

— Осторожнее! — прикрикнула она. — Это всё-таки король!

— Гляди-ка, — сказали в толпе, — жалеет убийцу зверей…

— Заткнись, — с тоской ответил один из солдат, — а то плетей отведаешь. Это же отец…

— А помнишь, как мы с ним на Васаре высадились? — спросил его другой.

— Ага. Когда он ворона убил…

Молодые амазонки под руководством Мадоры снесли короля на телегу с лошадью, сняли с рук оковы, с головы — мешок, укрыли гобеленом, взятым из Велиных покоев, да так и тронулись — несколько ганцев из её старой прислуги, солдаты и она.

Странные это были похороны. Короля не удостоили ни почестей, ни скорбных песен дворцовых женщин, ни службы в храме зверя рода. В толпе шептались, что и поминального пира не будет, не положено висельнику, зато поговаривали о возможном застолье для горожан после коронации её высочества, грядущей амнистии и бочках вина, которые кто-то видел на заднем дворе королевского дворца.

Веля шла за повозкой совсем одна, глядя в землю под ногами. Только солдаты расчищали дорогу, вдоль которой люди глазели, как наследница престола провожает в последний путь Скера, убийцу зверей.

Они дошли до самого дворца Снов, когда защитное поле упало, и вода с грохотом плеснула в отвоёванное, наконец, своё законное пространство, подхватила лежавшие на дне корабли и лодки, с треском швырнула на берег те из них, что были полегче, вынесла обломки и мусор, водоросли и ракушки, захлестнула пристань раз, ещё раз, — и успокоилась. Вскоре волны уже легко ворчали у прежней кромки, будто и не было яростного гнева стихии. Только тогда Веля вздохнула полной грудью. Всё-таки, она не ошиблась.

В сырой прохладе храма, где поставили носилки с телом отца, она отпустила солдат.

— Буду молиться над телом, — пояснила.

К ним с амазонками подошла лисья жрица, которую отец содержал за свой счёт из жалости. Веля посмотрела на её залитое слезами лицо.

— Ваше высочество, — сказала жрица, — я знаю, что нельзя по казнённому, и к зверю рода не обратишься, нет его больше, но, может, прикажете жаровню стихиям разжечь? Ваш отец мне был благодетелем…

Жрица тонко всхлипнула.

Труп заворочался, отбросил гобелен в сторону, и отец, шаря налитыми кровью глазами по сторонам, поднялся на ноги. Медленно осмотрел насторожившихся амазонок, ахнувшую жрицу, остановил взгляд на дочери.

— Ты взяла мне переодеться, дьявол тебя дери? — спросил он. — И где моя секира?

Веля зарыдала и бросилась ему на шею.

Они уплыли на маленькой шхуне, едва стемнело: отец, Леяра и Фип. Шхуну заранее загрузили всем необходимым, едой, водой, семенами, всевозможной утварью, нашлось место для нескольких живых коз, куриц и пары бочек керасина. Веля вела себя очень глупо — всё подсовывалась отцу под руку, чтоб дотронулся, словно пыталась наверстать упущенное время, и глаза были на мокром месте, впрочем, отец нытьё терпел и несколько раз обнял её вполне искренне, один раз в спине у Вели даже что-то хрустнуло.

— Осталась бы ты, — сказала она Леяре, — как ты будешь козу доить? Я сама не представляю, с какой стороны к ней подойти, я её попросту боюсь.

— Я тоже! — со счастливой улыбкой ответила васарка. — Ужасно боюсь. И я ничего не умею!

Веля закрыла лицо руками и заплакала.

У самого берега отец обнял её в последний раз, потом взял за голову, и посмотрел в зарёваную мордаху.

— Ничего, вытянешь, — сказал он. — Иногда мне кажется, что у меня не дочь, а сын.

— Будет и сын, — сдуру брякнула Веля, и по изумлению в его, обычно неподвижном лице поняла, что случайно разгласила чужую тайну.

Впрочем, отец быстро взял себя в руки. Он потряс канатиком из её волос, с двумя крюками на концах. Железо почти разогнулось, повиси король ещё немного — и беды не миновать.

— Умная, в меня! — сказал он, и положил канатик в карман, а достал оттуда золотую коробочку вроде табакерки. — Возьми, вдруг пригодится.

— Что это? — спросила Веля, шмыгая носом и рассматривая золотое литьё с узором: волны посредине, две луны, большая и малая, сверху.

Она открыла крышечку и отшатнулась — там лежала истлевшая голова мёртвой птицы. Покраснев, она закрыла коробочку снова.

— Мне ни к чему, — сердито сказала она. — Я и так справлюсь…

— Это подарок, поступай, как хочешь, — отец пожал плечами.

Тогда Веля размахнулась и зашвырнула страшную коробку так далеко в море, как только смогла. Та блеснула в ярких солнечных лучах, и сгинула.

Отец рассмеялся:

— Ну, твоя воля!

Она стояла на берегу, пока их шхуна не превратилась в крохотную, едва различимую точку. Тогда понурилась и, в сопровождении своих притихших женщин, пошла домой.

В её покоях было тихо. Пола никто из прислуги не видел, даже Фобос не знал, где он бродит — после того, как упало поле, его никто не видел. Веля попросила кувшин вина и села в одиночестве напиваться. «Имею право, — думала она. — Надо расслабиться — и спать. Главное, что всё вышло…»