Тень над Вавилоном - [191]

– Да, сэр, – хрипло ответил Макдоналд, в его голосе сквозила боль воспоминаний. И тут он не сдержался: – Я согласился сделать это только из-за того, что с ним случилось!

– Я знаю, Дэнни, – сказал ласково Гудейл. – Эд Хауард ведь тоже знал об этом. Ведь именно так он тебя завербовал?

– Да, – ответил Макдоналд. – Он сказал, что знает три причины, по которым я это сделаю. И я сразу же догадался, какие: Фергус, его жена и его дочь. – На его лице мелькнуло выражение непонимания, и он добавил: – А как вы узнали про Эда?

– Мой знакомый по имени Генри Стоунер припомнил, что Хауард спрашивал у него про тебя. Ты слышал о Стоунере – он тебе писал и пытался заманить в свою команду по спортивной стрельбе.

– Да.

– Записи о посетителях в Британской библиотеке периодических изданий подтвердили эту связь. В ноябре прошлого года Хауард запрашивал те же материалы, что и я. Когда я позвонил Хауарду домой, автоответчик сообщил, что хозяин в отъезде. Я также позвонил и тебе сюда, но мне никто не ответил. А теперь, Дэнни, – Гудейл снова посмотрел ему прямо в глаза, – я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы. – Во-первых, что в точности произошло в Тикрите в тот день?

– Разве Эд не сказал вам?

– Я с ним не говорил – только с Берном. А я знаю, что Берна там не было: он сторожил машины. А теперь, пожалуйста, отвечай на вопрос.

Дэнни Макдоналд начал говорить. Весь рассказ занял почти целый час – молодой человек описывал события живо и ярко, не упуекая малейших подробностей. Гудейл почти не перебивал. Из Дэнни выплескивались эмоции – его глаза засветились, когда он рассказывал о смерти Саддама Хуссейна, затем они потемнели, когда он с горечью вспоминал о гибели двух своих друзей.

Когда он закончил, Гудейл наконец выразил вслух свое отношение к услышанному:

– Можешь ты это хоть чем-то подтвердить? Несмотря на кое-какие слухи, дошедшие из Ирана, из самого Багдада не поступило ничего такого, что указывало бы на достоверность рассказанного тобою.

Макдоналд, похоже, прикидывал что-то в уме. Наконец он согласно кивнул. Поднявшись, он подошел к тумбочке и, отомкнув ящик, извлек оттуда конверт с пачкой черно-белых фотографий. Он передал его Гудейлу.

– У Эда была фотокамера на небольшом штативе. С длиннофокусным объективом и автоматической протяжкой пленки. Вот что он ею отснял.

Одну за одной Гудейл начал внимательно просматривать фотографии. Они были потрясающими. Первые несколько снимков четко показывали гибель двойника Саддама и адъютанта; еще на нескольких снимках запечатлелось прибытие настоящего Саддама с последовавшим убийством иранского дипломата; и наконец, последние детально иллюстрировали смерть самого тирана. Гудейл оторвал от них взгляд.

– Это прислал тебе Хауард?

– Пришли сегодня днем по почте.

Только тут Гудейл обратил внимание на итальянскую марку на конверте. Боже праведный, подумал он, неужели Эд Хауард и мать Шейлы… Он решил, что сейчас не время для подобных размышлений, и снова вперил взгляд в Макдоналда.

– Дэнни, кем был второй мужчина, которого ты застрелил? Тот, что стоял на платформе за двойником Саддама?

– Его звали Алаа Хуссейн Али, – медленно произнес Макдоналд. – Когда иракцы захватили Кувейт, он был полковником их тайной полиции Мухабарат. Саддам назначил его официальным премьер-министром Кувейта, так называемой девятнадцатой провинции Ирака. Он лично руководил пытками моего брата – Фергус рассказывал мне перед смертью и показал его фотографию. Я узнал его на платформе. – Голос Макдоналда стал жестким и твердым: – Я специально прицелился пониже, чтобы ублюдок помучился, и, клянусь Богом, так оно и вышло. Эд никогда не спрашивал, зачем я застрелил этого иракца, но, я думаю, он и так это знал. Третий человек, который находился с нами в укрытии, решил, что я спятил. Ему послышалось, что я завопил: «Аллах!» – вроде какого-нибудь религиозного фанатика. Я же прокричал имя ублюдка – Алаа.

Прежде чем снова заговорить, Гудейл какое-то время помолчал.

– Дэнни, мой следующий вопрос. Ты не стал упоминать никаких других имен. Ты лишь подтвердил, что знаком с Берном и Хауардом. Пожалуйста, назови мне остальных.

Глаза Макдоналда потемнели, лицо приобрело выражение железной решимости.

– Простите, сэр, но я не готов предать своих друзей. Вам придется узнавать их имена у кого-то другого.

Гудейл оставался бесстрастным. Сам того не зная, Макдоналд дал ответ, который тот и хотел получить. Даже когда на карту было поставлено его собственное будущее, шотландец отказался выдать своих друзей.

– И еще один вопрос, Дэнни. Я хочу, чтобы ты крепко подумал, прежде чем отвечать. – Сделав паузу, он подался вперед, глядя прямо на Макдоналда. – Знаешь ли ты, кто стоял за этой операцией? Кто тот человек, который завербовал Хауарда?

– Нет. – Ответ последовал незамедлительно. – Эд никогда не говорил мне. Некоторые из нас как-то гадали, кто бы это мог быть. Все пришли к общему мнению, что за этим стоит британское правительство.

Гудейл, похоже, был удовлетворен.

– Хорошо, Дэнни, я тебе верю. Ты мне дал ответы, которые я и хотел получить. – Макдоналд выглядел озадаченным, но Гудейл продолжил: – Теперь я тебе скажу, что произойдет дальше и почему. Но прежде чем я это сделаю, прошу тебя дать мне честное слово, что больше ты никогда и