Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики - [3]
Так и лежал бы в нирване, и отошел бы во сне.
Жизнь ― это тень над рекою, что промелькнет ввечеру.
Так по пустому покою тихо идешь, по ковру.
Бредни любви суть отрава: станет реальностью бред.
Столь же бессмысленна слава, правды в религии нет.
Здесь, от блестящей пустыни прочь отойти не спеша,
Знаю: становится ныне меньше и меньше душа.
Грежу, не веруя в чудо, не обладав, отдаю
И, не родившись покуда, смерть принимаю свою.
Необычайна услада: бризом прохладным дышу,
И ничего мне не надо: бриза всего лишь прошу.
Это на счастье похоже, то, что дано мне теперь:
Мягко песчаное ложе, нет ни страстей, ни потерь.
Выбрав тишайшую участь, слушать, как плещет прибой,
Спать, не тревожась, не мучась и примирившись с судьбой,
В успокоенье отрадном, от изменивших вдали,
Бризом пронизан прохладным здесь, у предела земли.
"Мой облик, жесты, взгляд ― не я..."
Мой облик, жесты, взгляд ― не я:
Так нереален небосвод.
Та суть во мне, что не моя,
Моею жизнью не живет.
Притихший ветер сном прогрет,
День смысла начисто лишен.
Моей тоске исхода нет.
Я выжат и опустошен.
Когда б на память мне пришли
Другие небеса, края,
Прекрасней жизни и земли,
Известных мне! Но мысль сия,
Плод умствующего ума,
Что праздным умствованьям рад,
В моей дремоте спит сама,
Как водоросли в море спят.
И лишь в чужой мне яви дня,
Забывшей обо мне давно,
Есть все места, где нет меня,
Есть все, чего мне не дано.
Мне нет ни сути, ни пути,
Ни знания, ни бытия.
Мне только снится жизнь моя.
"Пусть вихрь гудит ураганней..."
Пусть вихрь гудит ураганней
И даст отдохнуть уму.
Маячит на дне сознанья
Та суть, что вот-вот пойму.
Душа ль, что жизнью другою
Невыдуманной дарит...
Мгновение ли покоя,
Что душу животворит...
Все резче порывы ветра.
И мысль забытью страшна,
Что станет пытать ответа,
Едва пробудясь от сна.
А вихрь то взмывает круто,
То рушится, пыль клубя...
О, если б хоть на минуту
Суметь разгадать себя!..
"Рассудок мой ― подземная река..."
Рассудок мой ― подземная река.
Куда струится он, да и откуда?
Не знаю... Ночью, словно из-под спуда
В нем возникает шум ― изглубока,
Из лона Тайны мысль спешит в дорогу
Так мнится мне... Не ведает никто
Путей на зачарованном плато
Мгновенья, устремившегося к Богу...
Как маяки в незнаемых просторах,
Печаль мою пронзают вспышки грез,
Они мерцают нехотя, вразброс,
И лишь волны не умолкает шорох...
И воскресают прежние года;
Былых иллюзий пересчет бесцелен,
Но, в памяти воспряв, бушует зелень,
И так божественно чиста вода,
Что родина былая поневоле
Мое переполняет существо,
И больно от желания того,
Как велико мое желанье боли.
Я слушаю... Сколь отзвуки близки
Моей душе в ее мечте туманной...
Струя реки навеки безымянной
Реальней, чем струя любой реки...
В какие сокровеннейшие думы
Она стремится будто со стыдом,
В каких пещерах стынет подо льдом,
Уходит от меня во мрак угрюмый?
О, где она?.. Приходит день, спеша,
И будоражит блеском, и тревожит.
Когда река закончит бег ― быть может,
С ней навсегда окончится душа...
"Всю ночь заснуть не мог. Как мрачен и угрюм..."
Всю ночь заснуть не мог. Как мрачен и угрюм,
Лучится в глубине
Небесной пропасти ― светила зрак холодный.
Что делать в мире мне?
И полночь, и рассвет переполняют ум
Заботою бесплодной.
В тоске бессонницы не зная забытья,
Слежу, смиряя дрожь:
Приходит новый день, но он сулит все то же
Обыденную ложь;
Он равен прошлым дням, у них одна семья
Как все они похожи!
Нет, символ свет пусть не ослепляет глаз!
Рассвета дивный миг
Не увлажнит слезой измученные вежды;
Кто сердцем ночь постиг
И кто надеялся напрасно столько раз
Свободен от надежды.
"Опять я, на исходе сил..."
Опять я, на исходе сил
Забыв усталость,
Глазами птицу проводил
И сердце сжалось.
Как удается на лету
По небосклону
Себя нести сквозь пустоту
Так неуклонно?
И почему крылатым быть
Как символ воли,
Которой нет, но, чтобы жить,
Нужна до боли?
Душа чужда, и быть собой
Еще тоскливей,
И страх растет мой, как прибой,
В одном порыве
Нет, не летать, о том ли речь,
Но от полета
В бескрылой участи сберечь
Хотя бы что-то.
"Отраден день, когда живешь..."
Отраден день, когда живешь
Дневным отрезком,
И свод небес вдвойне пригож
Лазурным блеском.
Но синева, явясь тебе,
Лишь боль умножит,
Коль место ей в твоей судьбе
Найтись не может.
Ах, если б зелень дальних гор,
Поля и реки
Вобрать и в сердце и во взор,
Вобрать навеки!
Но время обрывает нить
Как бы невольно.
Пытаться миг остановить
Смешно и больно.
Лишь созерцать, как хороши
Лазурь, дубрава
Кто не отдаст своей души
За это право?
"Я вслушиваюсь: ветер, ночь..."
Я вслушиваюсь: ветер, ночь...
Привычное стремится прочь,
Неведомое мчится мимо.
Все слышно ― и ничто не зримо.
Все родственно, и все едино
И ночь и ветер... Сердцевина
Одна: и ночь и ветер дети
Мечты, создавшей все на свете.
Все ― только греза наяву.
И я тотчас ее прерву,
Поведав лишь, помыслив лишь
О ветре и о ночи. Тишь...
Все родственно, и все похоже.
И ночь прошла, и ветер тоже.
И день приблизился несмело.
Все грезилось ― и отлетело.
"Пребывай в объятьях сна..."
Пребывай в объятьях сна
В этот час ночной.
Пусть прекрасна, пусть нежна
Русская литературная критика рождалась вместе с русской литературой пушкинской и послепушкинской эпохи. Блестящими критиками были уже Карамзин и Жуковский, но лишь с явлением Белинского наша критика становится тем, чем она и являлась весь свой «золотой век» – не просто «умным» мнением и суждением о литературе, не просто индивидуальной или коллективной «теорией», но самим воздухом литературной жизни. Эта книга окажет несомненную помощь учащимся и педагогам в изучении школьного курса русской литературы XIX – начала XX века.
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Феномен русской культуры конца ХIX – начала XX века, именуемый Серебряным веком, основан на глубинном единстве всех его творцов. Серебряный век – не только набор поэтических имен, это особое явление, представленное во всех областях духовной жизни России. Но тем не менее, когда речь заходит о Серебряном веке, то имеется в виду в первую очередь поэзия русского модернизма, состоящая главным образом из трех крупнейших поэтических направлений – символизма, акмеизма и футуризма.В настоящем издании достаточно подробно рассмотрены особенности каждого из этих литературных течений.
Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучающиеся в начальной школе, средних и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.В книгу включены стихотворения русских поэтов XVIII – ХХ веков, от В. Жуковского до Н. Рубцова, которые изучают в средней школе и старших классах.
Сборник знакомит советского читателя с самыми яркими представителями современной норвежской лирики. В книгу включены подборки стихотворений шести поэтов: Улава Х. Хауге, Ханса Бёрли и других. Лейтмотивом представленной в сборнике поэзии является любовь к родине — опасения за её судьбу, восхищение её природой и тревога за эту природу, гордость за своих соотечественников, известных и совсем простых людей.
В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.