Тень мечты - [36]

Новый расчетный момент падения «Одиссея» или его основных фрагментов был определен как 13.00 плюс-минус час и до него оставалось, таким образом, меньше суток. Потенциально-опасной территорией оказывалось при этом огромное пятно более двухсот километров в длину и около ста километров в ширину, всвязи с чем начался еще один раунд эвакуации населения.

Отдельные информационные агентства уже повторили рассуждения Дина, связали предстоящую катастрофу с деятельностью "Серебряных холмов" и пришли к выводу, что имеет место грандиозная террористическая акция в контексте развития "Троянского кризиса".

Диктором был зачитан "Троянский меморандум", сочиненный Дином еще месяц назад, но воспринятый слишком поздно.

Несколько раз передавали обращения известных артистов, шоуменов, общественных деятелей и религиозных лидеров. Они апеллировали к разуму и милосердию, призывая организаторов аварии, поскольку это возможно, отказаться от доведения этой акции до ее страшного завершения.

Дина это несколько позабавило — разум тут был абсолютно не при чем, а апеллировать к милосердию того создания, которым сейчас являлся Ларсен, было и вовсе нелепо.

"Итак, весьма вероятно, что этот вечер окажется для Трои последним, — подумал Дин, — да и для меня тоже, если не принимать во внимание возможность реинкарнации в ларсеновских трубочках."

Под влиянием этой мысли, он отправился на море, погрузив по дороге в машину резиновую лодку и полдюжины банок эля.

Закат этого дня он встретил в солнечном гроте, наедине со своими воспоминаниями. Отчего-то именно в этом месте воспоминания оказывались наиболее яркими и светлыми. Оказывается, в его жизни было так много чудесного, что смерть казалась, в сущности, не такой уж страшной штукой: в конце концов, он успел сделать и испытать в этой жизни достаточно, чтобы не чуствовать себя ею обделенным.

А умереть вовремя — тоже не так уж плохо.

С этой мыслью он отправился домой приводить в порядок свои дела.

Делать это в последний день по его мнению было бы недостойной суетой, а оставить собственные дела в беспорядке было противно его натуре.

Последнее, что он сделал — это отправил месседж.

Кому: Айша Нкона, Юниверсити-Таун-4, Найроби, Р.Кения.

От: Динвлд Снорри, Снорри-хаус, Троя, С.А.Ф.Р.

"Привет, самая-красивая. Сегодня мы вдвоем — Троя и я — встретим свою судьбу. Иначе говоря, я остался один в пустом городе, чтобы досмотреть этот спектакль до конца. Наверное, это не самый разумный поступок, но ситуация такова, что ее финал надо или наблюдать собственными глазами, или смириться с тем, что никогда не узнаешь правды. Кроме того, мое чуство собственного достоинства восстает против идеи бросить вполне симпатичное насиженное место и присоединяться к толпе одуревших от страха беженцев. Короче говоря, вполне возможно, что сегодня меня не станет, но кто знает… Поэтому, на всякий случай, прощаюсь.

Целую. Д.Снорри."

Спать он лег далеко за полночь, но с вполне спокойной душой.

Последней его мыслью, перед тем, как он провалился в сон было: "как оказывается здорово не думать о том, что будет через месяц или через год, а просто жить — в эту минуту, не думая о следующей".

24. Открытое небо. (26 мая)

В начале одиннадцатого утра его разбудил писк трубки. С некоторым удивлением, Дин услышал голос Ларсена:

— Доброе утро, отшельник, ты еще дома?

— Я не только еще дома, но даже еще не вставал, — пробурчал Дин.

— Значит, ты все-таки решил остаться в Трое, — констатировал Ларсен.

— А у тебя были сомнения, Том?

— Просто это на тебя не похоже.

— Люди имеют свойство время от времени менять свои привычки, — заметил Дин, — можешь на досуге заняться изучением этого явления на своих игрушечных душах.

— Неплохая идея, — согласился Ларсен, — я займусь этим. А тебе советую не валяться в постели, а собираться и ехать на Мышиную скалу.

Если, конечно, ты не хочешь пропустить все представление.

— Что ты называешь представлением?

— "Одиссей", разумеется. Сеанс начнется в 12.11., так что у тебя осталось меньше двух часов.

— И здорово шарахнет? — отстраненно спросил Дин, совершенно не чуствуя себя человеком, остаток жизни которого отмерян с точностью до минуты.

— Увидишь, — лаконично ответил Ларсен.

Закончив разговор, Дин встал, принял душ, тщательно побрился и позавтракал кофе с булочкой. Оделся. Посмотрел на часы — 11.05. Пора ехать. Он вышел на улицу, окинул взглядом дом и сел за руль. Посмотрел на свои руки — они не дрожали. Тело не верило, что ему угрожает какая-то смертельная опасность.

"Учись, как уходим мы", — вспомнил он последнюю строку киплинговской "Мэри Глостер" и, улыбнувшись какой-то промелькнувшей в глубине сознания мысли, нажал на акселератор. Как во сне мимо пролетал вымерший город, а впереди неотвратимо, как лик судьбы, вырастала из полуденного марева Мышиная скала.

Еще накануне Дин присмотрел себе миленькую площадку недалеко от вершины и сейчас, расстелив пляжную подстилку, устроился поудобнее и с удовольствием закурил сигару. На часах было 11.55. Поставив на всякий случай будильник на 12.10., Дин, чтобы скоротать время, переключил трубку на канал новостей. Как выяснилось, «Одиссей» уже исчез с экранов радаров и в течении ближайших четверти часа должен был войти в плотные слои атмосферы. Весь мир готовился к смакованию подробностей грядущей катастрофы.