Тень летучей мыши - [8]

Кознов оставил Утяшева умирать. Закрыл дверь на кухню и, прежде чем ввалиться в ванную, сдернул с себя противогаз. Он оказался в своеобразной барокамере, где концентрация зарина была ничтожной. Сбросив куртку, Виктор открыл кран и подставил под холодную воду руки. Сорвал жгут, промыл и обеззаразил рану, втирая в нее пену от хозяйственного мыла. Прихватив из аптечки бинт и йод, он оделся. Прижимая к лицу полотенце, вышел из ванной. Открыл дверь и, отнимая от лица полотенце, вздохнул полной грудью.

За ним наверняка пришли люди Мухаммеда Узбека. Он поднялся на последний четвертый этаж. Выругался, в сердцах ударив кулаком по висячему замку, который стал преградой на пути к чердаку.

Сбежав вниз, уже не теша себя надеждой, толкнул подвальную дверь. Закрыто. Потянул на себя. Усмехнулся: «Я чуть было не повернул назад».

Не включая света, он спустился по ступенькам и на ощупь добрался до сквозного прохода и им прошел до четвертого подъезда. Дверь была закрыта. Но замок был реечный, и Кознову оставалось только сдвинуть рейку в сторону.

Он выглянул на улицу. Около первого подъезда собралась толпа в десять-двенадцать человек. Люди переглядывались под тусклым светом фонаря и показывали на кухонное окно квартиры номер один.

Они наблюдали жуткое зрелище: синее, распухшее лицо с громадным черным отверстием вместо рта. Последние жизненные силы подполковник Утяшев потратил на то, чтобы подняться на ноги и уронить голову на широкий подоконник. Он застыл в такой неестественной позе, словно отравленная его кровь схватилась подобно архитектурному бетону.

Кознов завернул за угол. Машинально похлопал себя по карманам. Документы лежали в одном, деньги в другом. Почти три тысячи рублей. Годовой заработок квалифицированного рабочего. Или разовое вознаграждение за труд лица свободной профессии. Кознов усмехнулся. Он сделал работу, «оформив заказ». Сейчас единственная задача – унести ноги, выбраться из этой дыры.

«Лучше поздно, чем никогда». «Повинную голову меч не сечет».

Он не мог не думать о том, что заслуживал снисхождения.

Как он доберется до Москвы, Кознов не знал, но приехать в столицу СССР – было вопросом жизни и смерти.

* * *

Генерал Баскаков вздрогнул и потянулся к пистолету. Его остановил голос:

– Я не причиню вам вреда, товарищ генерал.

Товарищ...

От незнакомца, расположившегося в кресле в его гостиной, такое обращение звучало обнадеживающе.

– Садитесь. Я поставил кресло напротив.

«Он поставил кресло напротив», – повторил про себя Баскаков.

Этот человек проник в дом, скорее всего, через окно. Генерал своим ключом открыл дверь и не заметил следов взлома. Ничего подозрительного и в широкой прихожей – когда снимал верхнюю одежду и причесывался перед зеркалом. Сейчас он пожалел о том, что отпустил водителя. Впрочем, сетовать надо было на привычки, устоявшиеся традиции. А привычками правила английская поговорка «Мой дом – моя крепость». Расположенный на окраине городка Апрелевка, название которого произошло от реки Преловка, он был крепостью на протяжении нескольких лет. И вот сегодняшний день перевернул все представления о его надежных стенах. Теперь генералу придется озираться, прислушиваться и принюхиваться, прежде чем войти в дом, и в самом доме.

Принюхиваться...

От гостя, остающегося в тени, пахло немытыми ногами. Это даже не казарменный дух, а вонь гауптвахты.

Генерал снял галстук и вынул из нагрудного кармана сигареты. Остался неподвижен, когда Кознов вытянул к нему руку и щелкнул зажигалкой. Несколько мгновений Баскаков чувствовал запах бензина. Когда затянулся и выдохнул табачный дым, исчез и запах грязных носков.

– Кто вы? Представьтесь.

– Моя фамилия Кознов. Уволился со службы три недели назад.

– Хотите восстановиться в должности? – не без яда спросил генерал.

– Вряд ли это возможно. Я убил человека. И срок мне не грозит.

– Да уж... Чего вы от меня хотите?

– Не знаю. Вы меня послушайте, а потом решайте.

– Значит, выбор за мной?

– Да.

– Интересно. Давайте я вас послушаю.

Баскаков встал и включил торшер. Сел на свое место и внимательно разглядел гостя: небритого, осунувшегося... как после длительного рейда в тыл врага, сравнил генерал.

– Именно таким я вас и представлял.

Рассказ Валерия Кознова занял полчаса. Он не упустил даже такие детали, которые к делу отношения не имели. Как он рассчитывал на попутчика, а взамен получил попутчицу-казашку. Как они коротали время в полупустом купе: «То она сверху, то я».

Генерал долго молчал. Прикурив очередную сигарету, он спросил:

– Какую помощь вы рассчитывали получить от меня?

Кознов подался вперед. Как мурена из убежища, снова сопоставил Баскаков.

– Знаете, мне было немного жаль подполковника Утяшева. Он многому меня научил. Он сказал мне, когда я уволился со службы: «Живи, как простой смертный, но думай, как разведчик». О вас я ничего не знал. Может быть, вы скрытный, волевой, осторожный. Мой путь к спасению лежал через поиск человека, который стоял над Утяшевым и был его могущественным покровителем. Им мог быть генерал из центрального аппарата военной разведки по фамилии Баскаков. Я пару раз видел вас. А после убийства Утяшева вспоминал детали, которые можно было бы отнести к особым отношениям между вами и Утяшевым, генералом и подполковником. А таковые должны были быть. Сочетание «военно-криминальная мафия» для меня могло стать и приговором, и амнистией. Мой козырь – моя доказанная преданность или доказательства преданности. Мне больше нравится первый вариант.