Тень кондотьера - [40]

Внутрь здания проник я без каких-либо проблем, тем же самым образом, что и днём. И пока шагал тёмными коридорами до служебного корпуса, соображал, как поступить со сторожем. Морок при встрече навести? Усыпить? Подкупить? Просто вырубить без затей? Или ещё как? Оказалось, переживал напрасно. На моё счастье дежурил Ефим Ефимыч, тот самый мужичок в камуфляжной форме, что представился мне давеча дворником. С тётками, наверняка, повозиться бы пришлось, тётки они ведь существа упёртые, а с этим аникой-воином всё решилось само собой. Охрану и оборону вверенного объекта обеспечивал он самым немудрёным способом: запер всё, что можно запереть, и предался – солдат спит, служба идёт – безмятежному богатырскому сну.

Дрых Ефим Ефимыч не где-нибудь, а на диване в уютной приёмной директорского кабинета. Дрых, свернувшись калачиком и засунув ладони между колен. Дрых, повторюсь, крепко, посвистывая и – какая же прелесть – весьма художественно похрапывая. Завидуя ему по-доброму и стараясь не разбудить (хотя, подозреваю, разбудить его даже специально было бы предприятием безнадёжным) я стащил брошенную на журнальный столик связку ключей. Вышел с ней на цыпочках в коридор и для блага самого же сторожа, этого пропитанного кислым духом табака и казённого хлеба беззаботного человечка, запер дверь снаружи. Ну а дальше уже, действуя по плану, опять сыграл в игру "горячо-холодно". Раскрылся ментально, вошёл без особого труда в состояние, позволяющее уловить волны страха (они, кстати говоря, оказались по какой-то причине чуть слабее, чем днём) и, вслушиваясь в каждый шорох и в каждый скрип, приступил к поискам трикстера.

Следуя строго против течения уродливых эманаций, сначала пошёл по коридору направо, но через десяток-полтора шагов свернул налево, в узкий проход, до самого потолка выкрашенный ядовито-зелёной краской. Этот аппендикс вывел меня к лестнице, ведущей вниз, и уже через два пролёта я оказался перед дверью из проржавевшего металла. Дёрнул её на себя за грубо приваренную скобу, не поддалась, толкнул – нет, увы. Заминка вышла. Но не проблема. Хотя в украденной связке нужного ключа не оказалось, подарок-то Лао Шаня был по-прежнему при мне. Едва я поднёс ключ к замку, ожившее жало с большим удовольствием заползло в скважину, растеклось там, приняв нужную форму, и уже через секунду вновь стало тем, твёрже чего на свете нет. Трижды провернув волшебную отмычку, я осторожно потянул дверь на себя. Верхняя петля оказалась лопнувшей, и чтоб железо не скрежетало о бетонный пол, пришлось слегка приподнимать полотно.

Прежде чем войти посветил фонарём. Там, внутри оказалось банальная, густо пропахшая нитрокраской и ещё какой-то химией подсобка, где, как и в любой другой подсобке любого другого учреждения, царил чудовищный кавардак. Какие-то жестяные банки из-под краски валялись кругом, канистры, бидоны, малярные инструменты, заляпанная белилами стремянка, ящики деревянные, ветошь, вкривь и вкось намотанный на бухту резиновый шланг, всякий прочий хлам.

Мечта пожарного инспектора, да и только, подумал я, переступая порог.

Другого выхода отсюда не наблюдалось, но я чувствовал, что это место отнюдь не эпицентр. Однако эпицентр был уже где-то совсем-совсем близко. Страх – штука конкретная, хотя и являлся чужим, но я ведь его через себя пропускал, и пробирало меня отнюдь не железного уже до самого позвоночника. Волны шли от левой стены, оттуда, где стоял фанерный щит с выцветшей надписью "Нормы питания". Я было заволновался, что не с того бока-края зашёл и теперь придётся либо искать обходной путь, либо каким-то образом пробивать стену, но когда сдвинул в сторону щит и два стоящих за ним небольших фанерных листа, увидел дверку. Небольшую. Метр в ширину, полтора – в высоту. На её обшарпанном, сколоченном из досок полотне красовался – ура! – выведенное чёрным битумным лаком и уже набившее мне за эти сутки оскомину изображение защитного пантакля.

Грешным делом предположил, что знак не позволит просто так прикоснуться к двери, в связи с чем придётся тратить Силу для его нейтрализации, но нет, ничего подобного. На поверку знак оказался совершенно пустым. Возможно, незаряженным, а быть может, уже кем-то разряженным. Разбираться я с этим не стал, а просто, навалившись плечом, открыл подпёртую изнутри ящиком с песком дверь. Луч фонаря высветил за ней узкий, низкий, длиной в шесть-восемь шагов ход в подвал. Даже не ход, а скорее некий технологический лаз. Ничего другого не оставалась, как послать проклятие в адрес чёртова трикстера и – эх, где наша не пропадала – полезть в эту кроличью нору.

Обтерев джинсами и пиджаком пыль и копоть со стен лаза, я столкнулся на выходе с тем, что можно было бы назвать более-менее серьёзным препятствием. Пытаясь хоть как-то отгородиться от угроз внешнего мира, в этом месте трикстер соорудил Невидимую Стену. Обыкновенную, стандартную, ничем не примечательную. Настолько ничем не примечательную, что прежде чем на неё наткнуться, я её увидел. Причём увидел без использования Взгляда, что не удивительно, поскольку в кромешной темноте Невидимая была не такой уж и невидимой: свет фонаря сквозь неё не проникал и, ударяясь, растекался бесформенным пятном. Яйцом в обычную кирпичную стенку запусти – нечто подобное увидишь. Надо полагать, маг, придумавший во времена оны сей элемент магической защиты, не имел ни малейшего представления об искусственном свете и не упомянул в базовом заклинании ни о каких иных источниках света помимо солнца и огня. Упрекать его за это ни в коем разе нельзя, ибо давненько всё это было, задолго до появления бытовых электрических приборов. А вот тот, кто старинное заклятие применил, обязан был подойти к этому вопросу творчески, тогда бы и не обмишурился так.