Тень ивы - [51]

А она разве не хотела этого же? Так оно и будет.

***

Итак, Поталово. Удивительно, что довольно далеко от магистрали тянулся к этой деревне асфальт, причем и в самой деревне с ее десятком черных домиков дорога тоже была хорошей. Вела она в сторону от деревни и упиралась в металлические ворота под три метра высотой. От ворот – в обе стороны – забор, сооруженный из железобетонных плит, поставленных вплотную друг к другу, увенчанных несколькими рядами модной проволоки – режущей, не колючей.

Над закрытыми воротами – камеры слежения, за воротами – тишина, никакого движения. В узкую щель между створками можно было увидеть крышу из нержавейки и аккуратную кирпичную кладку здания. Гарпунов толкнул ворота, потом постучал.

После этого ему на голову обрушился удар, заставивший хрустнуть шею, болью отозваться по всему телу, и тут же что-то мощное свалило его с ног лицом вниз. Он успел заметить широкое лицо с заметным шрамом на щеке. Какое-то время он чувствовал удар по голове, в темноте перед глазами вспыхивали алые разряды боли, потом он перестал ощущать и их.

***

Он очнулся от того, что чья-то рука обмывала его лицо теплой водой. Открыл глаза и увидел над собой огромную собачью морду, почувствовал мягкие удары языка, слизывающие с его лица кровь. Он прикрикнул на собаку, сел на земле, увидел, что огромной пес не один – их вокруг бродило не меньше двух десятков. Причем это были не вырождающиеся деревенские шавки, а серьезные огромные псы неведомой Игорю сторожевой породы. В наступивших сумерках он увидел, что ворота, в которые он пытался попасть, открыты. Ругая себя в который раз, что ездит по служебным делам водиночку, Игорь направился к воротам. Собаки следовали за ним, останавливаясь, когда он переводил дух – каждый шаг отзывался болью в голове, а еще болели шея, спина, – смотрели на него с вниманием, дружелюбно помахивали хвостами, но ближе не подходили.

За воротами открылся вид на высокое – пожалуй, трехэтажное здание из красивого розоватого кирпича, с окнами, забранными выгнутыми решетками. Ровный газон простирался от самых стен дома до соединенного с ним длинного стеклянного ангара, судя по буйной зелени за его стеклами, теплицы. Теплица эта тянулась своими очертаниями к горизонту, и край ее терялся в сумерках, рассеиваемых фиолетовым светом ламп, горящих под ее стеклянными сводами.

В доме света не было. Приоткрытая дверь в здание приглашала Игоря в темный коридор, он шагнул туда, сопровождаемый оживившимися собаками, забегающими по лестнице вперед и вверх с радостным повизгиванием. Это облегчало ему продвижение. Первые двери после подъезда привели к массивной, но аккуратно сделанной металлической створке высотой не более метра. Когда Игорь открыл эту дверь, собаки устремились туда, в низкое пространство без окон с проникающим от дальней стены светом. Они обнюхивали углы, метили опоры – бетонные столбы, поддерживающие низкий потолок, лаяли, задрав морды вверх.

Следующий марш лестничной клетки открылся в невысокое помещение – освещенный бледными светильниками под потолком коридор, в который было распахнуто множество дверей. Гарпунов рассмотрел одну из них: металлическая дверь с крепким наружным засовом, маленьким окном с решеткой. Внутри – металлическая кровать, привинченная к полу, столик, тоже из металла, унитаз, вмонтированный в пол. На кровати – матрас, подушка, возле унитаза – клочки туалетной бумаги. Окно, обращенное все на ту же бесконечную теплицу, зарешечено.

Чем дальше шел Игорь по этим коридорам, тем больше у него создавалось впечатление, что это тюрьма: всюду решетки, металлические, вмурованные в пол и стены кровати и столы, приземистые, но просторные псарни с лотками для еды. И всюду ощущение того, что заключенные отсюда были освобождены совсем недавно. В одной из камер на столе в алюминиевой кружке оставался чай с пышными наростами плесени.

В конце коридора каждого из трех этажей располагалось помещение с медицинской кушеткой и инструментальным шкафом, в шкафах, кроме свежих салфеток, никаких медицинских принадлежностей не было.

Собаки остались где-то внизу, тишина и бледный, мигающий свет тревожили сами по себе, да еще и за некоторыми из дверей в камеры находились датчики движения, пронзительно взвизгивающие при приближении, так, будто за тобой следят невидимые глаза и из-за каждой двери можно ожидать нападения чего-то неведомого. С третьего этажа Игорь спустился по лестнице в теплицу, где ощущение последствий какого-то странного взрыва, уничтожившего всех людей, но не тронувшего остальной мир, усилилось. Под самые стеклянные своды уходили лиановидные ветви, увешанные помидорами, крупными, сбитыми в гроздья как зерна граната, до гранености.

От основной аллеи влево и вправо вели ответвления, которые были забиты той же растительностью, потом эти ответвления снова соединялись, образуя квадраты, и, пройдя несколько поворотов, Игорь понял, что заблудился. Он попытался вернуться назад, глядя вверх, ориентируясь на небо, но быстро понял, что к выходу ему не вернуться. Тогда он пошел через помидорную чащобу к стеклянной стене теплицы, раня руки о плотные и шершавые стебли томатов, добавляя к засохшей грязи и крови на костюме зеленые следы от листвы и стволов. У боковой стены он кое-как развернулся и подошвой ботинка не с первого раза разбил стекло в основании стенки. В образовавшийся прямоугольник он выполз, распоров о торчащий осколок стекла костюм на спине. В довершение ко всему он вылез из теплицы в противоположную от ворот сторону, так что обходить стеклянный лабиринт пришлось далеко, и к машине он подошел совершенно изможденный, время от времени касаясь дороги руками.