Тень ивы - [30]

Михаил Пиднель.

Светлый темный ангел.

В зоне для несовершеннолетних – «малолетке» – Михаил жил непросто, в постоянной готовности к нападению со стороны группы местных блатных и прежде всего – верховодящего там жесткого паренька по кличке Чужар. Это была не взрослая зона с ее вполне просчитываемыми порядками, повторяющими, пусть очень криво, товарно-денежные отношения воли. Здесь невозможно было обеспечивать свой покой следованием каким-то правилам.

Началось за самым первым завтраком, когда какой-то малорослый прыщавый пацанчик под пристальным взглядом Чужара локтем зацепил плошку с кашей, стоявшую перед Михаилом, и она полетела на него. У самого края стола Михаил поймал ее в фазе, близкой к опрокидыванию. Хлебать кашу после этого он не стал – и так не очень хотелось. Заметил, что начавшие было гоготать пацаны остановились, а Чужар, смуглый коренастый парень с горящими черными глазами, заиграл желваками.

Той же ночью его попытались остановить в проходе между койками два пацана – один справа, повыше, покрепче, в рабочей робе, второй, слева – белобрысый, поменьше, похудее, голый по пояс, украшенный наколкой, изображающей осьминога, глаза которого приходились на соски, а щупальца вились от шеи к пупку и ниже. Он сказал, улыбаясь:

– Прописывать тебя будем, фраер. Паспорт показывай.

Не дождавшись ответа, спрутоносец протянул руку к Михаилу и крикнул:

– Снимай штаны, падла!

Михаил отступил от прохода, но слева в лицо ему летел кулак второго, спасаясь от которого он присел. Получилось, что рука рослого, совершив мах в воздухе, пришлась точно по носу татуированного. В свою очередь тот, не теряя координации, попытался достать Михаила ногой снизу, на что Михаил шатнулся спиной к высокому, так что ботинок ударил высокого по ноге.

«Главное не давать себя схватить», – подумал Михаил, но в эту же минуту удар высокого, просвистев снова мимо Мишиного лица, очень хлестко пришелся по горлу белобрысого. Он упал на пол в проходе, тяжело хрипя.

Высокий, совершив еще несколько ударов, не достигших цели, выскочил из прохода и стал обходить Михаила, как лесоруб дерево перед тем, как его свалить.

– Хули сидите, хватай его сзади! – крикнул он парням, со своих коек наблюдавшим за боем.

– Не ори, Вача, – коротко сказал ему стоявший в соседнем проходе Чужар, все тот же цыганистый крепыш, – мента накличешь.

После этого Чужар лег на кровать и закрыл глаза. В этот день и впредь эта поза предводителя означала, что можно гасить свет. Как только свет был погашен, явился дежурный воспитатель. Вообще, главное профкачество воспитателя в малолетке, как понял вскоре Михаил, – появляться тогда, когда заключенные – воспитанники по-тамошнему – провели воспитательные действия по отношению друг к другу самостоятельно.

Воспитатель прошел между рядами кроватей, куда-то пристально заглядывая, и, проговорив констатирующим голосом: «Отбились», ушел в коридор и далее. Михаил понял, что спать в эту ночь не придется: заснешь сам – разбудят. И все-таки задремал на самой границе тьмы и света. В утренних сумерках на него накинулись со всех сторон, в том числе и с верхней над ним кровати. Он успел выбить верхнюю раму кровати ногой, отчего она вместе с теми, кто на ней готовился к атаке, повалилась на нижний ярус. Он оказался защищенным от острых углов упавшего железного остова с торчащими распорами и пружинами сетки телами нападавших на него. Эти двое пацанов, пытавшихся попасть кулаками в его лицо, пострадали от металлических углов, утяжеленных двумя другими телами, так неожиданно и так болезненно, что Михаил оглох от мощного воя, который издали сразу с двух сторон нападавшие пацаны прямо ему в уши.

Скоро явился дежурный воспитатель с заспанным лицом, бросился к придавленным.

– Нарушаете! Ягель! Морковников! Ну-ка, Клеторук, возьми эту железу! Вы-то, демоны, слезьте, – он с вывертом ухватил за майку парня, оказавшегося на сетке сверху, и потянул его на себя.

Когда раму отставили в сторону и нападавшие пацаны, держась за ушибленные места: один за голову, другой – за плечо, поднялись, воспитатель-капитан заорал особенно сильно.

– А кто повредил? Кто шконку развалил? Я вас спрашиваю, демоны!

– Он, – по-простому показал на поднявшегося Михаила парень с ушибленной головой.

– Новенький! Как тебя? Пендаль, бля! Вот тебе и Пендаль! В изолятор, на трое суток, – капитан ткнул Михаила пальцем в грудь, подзывая к себе другой рукой охранников.

Пацаны одобрительно загудели, беззвучно оскалился Чужар.

Когда Михаил с провожатыми скрылся в дверях, Чужар подскочил к неудачливым нападавшим, ударил своей головой в лицо сначала одного, а потом, когда тот упал, разбрызгивая хлынувшую из носа кровь, ринулся к другому. Парень упал на колени.

Будто замахнувшись ногой, Чужар остановил ногу у самого лица парня.

– Вот так, Коряба. Палец на ноге соси, урод.

Тот, кого он назвал Корябой, закрыв глаза, обхватил губами большой палец на ноге Чужара. Стоять на одной ноге Чужару было неудобно, поэтому акт унижения не длился долго.

– Вас всех самих прописывать надо, уроды, кием в жопу, – сказал Чужар, становясь на обе ноги, после чего оттолкнул Корябу ногой в плечо и лег на спину на свою койку, сложив на груди руки.