Тень и звезда - [88]

«Странное крепление для ножки», — невольно подумала Леда. Однако не прошло и мгновения, как она поняла, что явно ошиблась, поскольку металлический предмет вообще не имел никакого отношения к мебели. Перед ней был клинок меча — прекрасный, пугающе острый, покрытый загадочными надписями, среди которых Леда смогла разглядеть изображение довольно неприятного зверя.

— Черт возьми, вы только взгляните на это! — воскликнула она, но тут же испуганно зажала рот рукой, осознав, что нечаянно произнесла ругательство. Леда покосилась на Манало, но тот по-прежнему лежал на земле и, видимо, ничего не слышал.

— От вас одни неприятности! — с отвращением произнесла Леда. — И из-за вас я не знаю, что мне теперь делать!

Повернувшись к столу, она осторожно подняла клинок за прямоугольный конец, однако ее очередная попытка вернуть клинок на место не увенчалась успехом; она лишь порезалась и со слезами на глазах бросила на землю и клинок, и ножку.

В конце концов, немного успокоившись, Леда положила ножку на землю и умудрилась-таки каким-то непостижимым образом вложить клинок в углубление на ней, а затем поставила столик на столешницу и попыталась вставить ножку на место.

Раздумывать над тем, что клинок меча делает в ножке стола, который изготовил Сэмюел, было бессмысленно: скорее всего это каким-то образом связано с японскими традициями и в ножки всех невестиных столиков вложены клинки. А вдруг самое худшее, что может сделать молодая жена, — это сломать ножку и увидеть спрятанный в ней клинок? Тогда вслед за этим ее наверняка постигнет катастрофа невиданных масштабов.

Впрочем, по мнению Леды, и нынешней катастрофы было вполне достаточно. Ну как она объяснит все Сэмюелу и мистеру Доджуну и леди Тесс?

Леда, не осознавая этого, бормотала что-то себе под нос, пытаясь приладить ножку на место, как вдруг кто-то окликнул ее. Оглянувшись, она увидела босого крестьянина в соломенной шляпе, который улыбался ей беззубой улыбкой. На плече крестьянин держал коромысло, на обоих концах которого висели огромные корзины с фруктами. Казалось, он возник рядом с ней из воздуха.

— Помощь нужна, мисси? — приветливо спросил он. — Столик сломали?

— Это он сломал его. — Леда мрачно кивнула на Манало. — Но я тоже виновата в этом — мне не нужно было к нему прикасаться. Господи, просто не знаю, что теперь делать!

— Хотите починить, мисси? Мой внук делать это. Так починит, никогда больше не отломиться.

Леда с надеждой посмотрела на незнакомца, а затем вновь перевела взгляд на столик.

— Даже представить себе не могу, как можно вернуть ножку на место, — пробормотала она.

— Вернуть, да! Мой внук Икено — лучший мебельщик на острове. Это особый столик, да? Не каждый знать, как прикрепить ножка, но мой внук — большой мастер.

— Правда?

— Столик для меча, — бормотал беззубый. — Японский, да? Только мой внук может починить его. Он живет за городом, ближе к плантациям.

— За городом? Это, наверное, далеко очень? — Леда была в отчаянии.

— Ехать около час.

— А нельзя починить стол где-нибудь в городе?

— О, тут слишком много китайцев, но они не уметь чинить японский стол с мечом. Мой внук специально быть в Япония, он починит, пока вы ждать.

Наклонившись к Манало, Леда потрясла его за плечо, и гаваец, открыв глаза, что-то невнятно пробормотал и затем уставился осоловевшим взглядом на торговца фруктами.

— Мы должны немедленно ехать! — Леда не собиралась дольше ждать и сердито топнула ногой, после чего повернулась к торговцу фруктами:

— Вы можете управлять коляской и отвезти меня туда и обратно? Я хорошо заплачу.

— Нет-нет, никаких денег! Я управлять! — Взгромоздив свои корзины на сиденье, торговец подошел к лошади, которая мирно паслась на краю газона. — Не плакать, мисси, мы обязательно починить стол. Я обещаю!

Пять дней кропотливой работы, причем не прикладывая больших усилий, — и вот Сэмюел уже на борту баржи Икено в качестве предателя самого себя, предателя Доджуна.

«Фукурогеши но джутсу» — прием, позволяющий глубоко проникнуть на территорию противника, притвориться, поменяться с ним местами. Он эффективен только в точно отмеренных дозах, и он помог японцам вычислить, кто завладел ножнами Гокуакумы.

Теперь Сэмюел использовал его, стоя перед Икено, лица которого он не видел.

Икено с непроницаемым лицом сидел на полу каюты, скрестив ноги, и ел рис, ловко подцепляя его эмалированными хаши. Двигался он осторожно и очень грациозно, как девушка, но при этом в его фигуре чувствовалась скрытая сила.

Впрочем, Сэмюел тоже умел красиво есть рис палочками и не выдавать своих чувств. Сняв обувь, он опустился на колени и стал быстро есть лишь для того, чтобы отдать долг вежливости и в то же время продемонстрировать свою подготовку. Ни он, ни Икено в этот момент не расслаблялись, и Сэмюел знал, что они оба понимают это. В то же время ему нужно было показать себя этаким простофилей, по-западному грубым и неуклюжим. А раз так, он будет совершать ошибки. Доджун не раз упрекал своего ученика в том, что он ведет себя неподобающим образом, демонстрируя западное невежество, однако на этот раз ошибки помогут ему. Хорошо выдрессированная собака может вызвать подозрения; та, которая пытается научиться, имеет возможность завоевать симпатии зрителей.