Тень фараона - [25]

Тебя прославляя. Зеленеют повсюду деревья и травы,

Тебя прославляя, когда ты сияешь… И щиплет стадо траву.

Птицы из гнезд вылетают и взмахами крыльев

Твою прославляют душу.

Скачут, резвятся все твари с восходом.

Плывут корабли на юг и на север путями,

какие открыты сияньем,

И рыба речная играет.

Когда же в глубины морей свет проникает,

Жемчужина зреет в своей оболочке и семя растет в мужчине,

Дитя – в материнской утробе.

Даешь ты рожденным дыханье

И им уста отворяешь.

Зародыш тебя, Атон, в яйце прославляет,

Птенчику сквозь скорлупу ты даруешь дыханье.

Ее пробивая клювом, к тебе он стремится на шатких ножках.

Неисчислимо тобой сотворенное

и сокрыто от глаза людского.

Земли ты единый создатель и всего, что ее населяет,

Людей, скота и всех тварей, имеющих ноги и крылья.

Каждого, где бы он ни был, ты судьбой наделяешь.

Пусть языки людские различны

и разного цвета кожа людская,

Всех одаряешь ты пищей, всем жизни предел назначаешь.

И Нил тобой сотворен в глубинах подземных.

По собственной воле ты его вывел из мрака

Наружу, Двум Землям на радость.

И дальние страны лучей твоих милостью живы,

Нилом с небес ниспадая, ты им пропитанье даруешь,

Каждую пашню лучи твои холят, ты поднимаешь побеги,

Их в колосья выводишь, в меру давая тепла и прохлады,

Ты сам небосвод свой воздвиг, чтобы им подниматься,

И созерцать творенья свои и чтоб они тебя лицезрели,

Города и селенья, все реки твои, все поля и дороги.

Ты – единый во многом, солнечный диск животворный,

Пылающий, сияющий, бесконечно далекий и близкий,

Тысячью проявлений в сердце, познавшем тебя, пребываешь,

В созданном Ра, и даешь ему постичь твои очертанья.

Ведаю я, Эхнатон, одной твоей правдой живущий,

Что все в деснице твоей, что люди тобою лишь живы,

Ты их пробуждаешь ради царя, плоти твоей частицы,

Ради живущего правдой – пусть дни его в мире продлятся.

И ради прекрасной красою Атона Нефертити, царицы

Обеих земель, – да будет жива она, здрава и не стареет[7].

Вернись и воссияй на небе завтра

И вновь пошли нам благословенные лучи,

Тьму прогони и сделай так,

Чтобы все созданное тобою пробудилось к жизни.

Наше бдение продолжалось. Новая повелительница, хотя и непровозглашенная, молилась за всех и за каждого в отдельности, произнося слова, идущие из сердца. Мы все плакали. Когда подошла моя очередь, я сказал:

– Атон, солнечный диск, в тебе соединились отец и сын, просвети нас и согрей своим теплом, нам холодно и одиноко без твоего света. Мы верим, что теперь ты стал сильнее и не чувствуешь боли, которую Темные послали твоему смертному телу, испепели их своими лучами, как они того заслуживают, а нам, глядящим в твои глаза с любовью, дай свет и тепло. Не ослепляй нас. Веди нас. Уничтожь зло в наших сердцах и помни о тех, кто тебя любил не по обязанности, как фараона, а теперь и бога, а как доброго человека, любившего нас как свою семью, создавшего для нас особый мир, далекий от насилия, варварских устоев, бездушного этикета и наказаний. Ты освободил нас от всего этого, чтобы мы с помощью Атона стали мужчинами и женщинами со своим собственным характером. – Вспомнив о Туте, я вздохнул. – Спасибо, что ты был нам не суровым и жестоким, а добрым и снисходительным отцом.

Затем мы один за другим стали подходить к алтарю, пока первые робкие лучи солнца не осветили холмы пустыни. Мы все с облегчением вздохнули и улыбнулись.

Опасность миновала.

Возблагодарив нового Атона, мы все посмотрели ему в глаза, однако никто из нас не унаследовал способность почившего фараона выдержать его взгляд, не ослепнув (вероятно, мы были этого недостойны), а затем вернулись в материальный мир.

Я глупо улыбался. Я на самом деле боялся, что солнце не взойдет, и вовсе не крепкая вера, как думал добрый Эхнатон, но любовь, которую я к нему испытывал, позволяла мне надеяться, что он и впрямь вознесется к самому солнцу, и помогала выдержать боль его отсутствия. Меньшего он не заслуживал.

В глубине сердца и не менее торжественно я распрощался с худшим фараоном из всех, кого знал Египет, и с наилучшим человеком, которого он никогда не узнает, а затем отправился к себе. В моей душе царило спокойствие, которое дается чистой совестью. Я принял решение, как мне жить дальше. Со мной могло случиться что угодно, так как мое положение стало весьма шатким; возможно, мне тоже придется бежать, если Нефертити не удастся укрепить основы своей власти, но это будет завтра, а сегодня я, хотя и смертельно устал, чувствовал себя превосходно.

7

Следующий день показался мне дурным сном. Народу не сообщили о смерти фараона. Страна была не готова принять эту новость, следовало многое предусмотреть и, прежде всего, подготовиться к открытому неповиновению народа, подстрекаемого жрецами. Неизвестно, на что они пойдут, узнав, что не их ставленник Тут будет новым фараоном.

Придворные собрались у царицы. Тут не покидал резиденцию. Наверняка за ним следили, чтобы помешать ему связаться с Темными. Мне и в голову не пришло пойти на заседание: раз меня не позвали, значит мне там не место.

Выходит, мне оставалось делать то же, что и обычно. Занятия отменили, и я отправился туда, где играли дети. Поначалу они веселились, но отсутствие Тута и принцесс, суматоха среди перепуганных придворных и мое заспанное печальное лицо настроили их на другой лад. Выгнув густые брови, на меня вопросительно посмотрел Джех. Я ответил ему только взглядом. Этого было достаточно. Он в испуге приоткрыл рот. Я еле заметно кивнул. Мы с ним поговорим позже.