Тень - [2]

– Чего молчишь? – хихикнуло сверху.

Ремень еще раз кивнул, не открывая глаз. Даже рукой провел по шее, показывая, что всё, кранты. Продулся в пух.

– Эй, ты там живой? Ремень?

Он разлепил покрасневшие глаза и уставился на верхотуру. Из люка на плече погрузчика, с металлическим звоном показалась буйная черная шевелюра со слипшимися от масла крупными кудрями. Выплыл ключ, давящийся в объятиях миниатюрного кулака, сверкнул следами масла и скользнул, откидывая волосы. На кладовщика сверху вниз уставились смеющиеся, хотя и довольно уставшие, изумрудные глаза.

– Хорошенькая, – вздохнул Ремень, – и зачем ей все это.

Тэра хихикнула:

– Оглох, что ли? Чего молчишь?

А он всё стоял. Отвлекался от пульсирующей головной боли. Всё рассматривал симпатичное перепачканное смазкой лицо, чуть нагловатую улыбку, брови вразлет. Назвал бы он её красавицей? Топ-моделью с электронной обложки? Ремень бы ответил: наверное, нет. И был бы по-своему прав. Ни имплантов, ни единой подделки. Даже этой, как ее, косметики, вот. Точно не топ, но почему-то рядом с Пантерой его охватывало умиротворение… Ремень уже и сам не понимал: он думает, грезит или… или… Даже не хотел разбираться в этом или, не хотел выныривать из опустошающей полночной медитации, как вдруг вздрогнул. Сотрясся от того, что контейнер рядом пискнул металлическим звоном. Царапая больной мозг, по полу покатилась гайка, а сверху донеслось озабоченное:

– Ну? Эй, ты там в порядке? Ремень?… Ау? Мож тебя к доктору? – Не найдя в здоровяке реакции Тэра уперлась в края люка. Ловко вынырнула и гибкой кошкой в своем черном комбинезоне на корточках уселась на край. Присвистнула в темноту и эхо звонко разнесло, – эй, парни! Оторвите мозги от табуреток. Ремню плохо!

Кладовщик махнул лапой, мол, не надо. Но звонкое эхо уже разнесло тревожный клич, и клипса на воротнике кладовщика ожила хриплым голосом старика, не особо-то выражая заботу:

– Квакни, где завалило? – вслед донеслось эхо напряженного торопыжкиного "повышааю-шаю-шаю".

Ремень коснулся клипсы и ответил:

– Порядок, Шкипер. Все хорошо. – Голова пульсировала от ворчливого "завалило".

– Ну-ну. – Шкипер умолк, а сверху таращилась озадаченно ухмыляющаяся механик.

– Ремешок, ты чего?

– Думаю. – он снова оперся о такую холодную сталь контейнера.

– Шутишь?

Ремень неуверенно мялся, а она отерла рукавом пот и оскалилась в улыбке, заправляя тонкие щупы в нарукавный диагностический компьютер. Раритетную, кстати, вещь. Не дождалась ответа. Окликнула:

– Эй, внизу?

Кладовщик вздохнул и снова прикрыл глаза, унимая приступ головной боли:

– Да я вот спросить тут хотел…

– О-о… Ну-у-у?… О чё-о-ом?… Эй-эй, не спать, Ремешок, не спать! – видя, что верзила внизу прикрыл глаза и не реагирует, девушка ловко наклонилась в люк и выловила еще одну гайку. Та подскочила в узкой ладони и со свистом выгрызла очередной утробный вой контейнера. Ремень поморщился. Уж чего-чего, а решительности этой кошке не занимать.

– Говорила тебе, иди к себе. А ты покер-покер. Как к бетону-то приложило, даже меня здесь качнуло. Думала, у твоего гоблина движок грохнул. Ну? Чего тебе?

– Почему ты здесь?

От неожиданности Тэра аж челюсть уронила. Окинула себя, ключ в руке, измазанной маслом, дыру в люке с перемигивающимися регулировочными панелями, вентилями, центральным компьютером. Нахохлилась:

– Мазурку танцую.

– Какую мензурку?… а… не, я… – мысль упорно цеплялась за извилины. Отказывалась покидать выносивший её больной череп. – Ты это…

– Погрузчик твой чиню, дубина.

– Да я хотел… не об этом…

В озадаченной тишине промаслянное эхо унесло звон ключа о крышку и Тэра села на краешек люка. Ноги уперлись в противоположный край и черная пантера растаяла. В кислом мареве осталась уставшая девушка, сочувственно-настороженно смотрящая сверху.

– Не поняла.

– Ну… вообще зачем?

Она обняла колени. Черная грива скользнула вперед, сливаясь с комбинезоном. Весь её вид выразил недоумение – что несет этот верзила внизу? А Ремень пожал плечами. Встретился взглядом с грустными, уставшими изумрудами и залитую светом площадку окутало тихое:

– Ну, я, имею ввиду, по жизни… Тебе бы замуж.

– Оппа! – грива лихо взметнулась за спину. В глазах сверкнула искра. – И за кого ж это? Посоветуешь?

Кладовщик пожал плечами:

– Да хоть за новенького… Хоть за…

– Тебя? – механик хихикнула. – Тебя, да?

– Да хоть бы… Может это судьба?

Девушка вздохнула и изумруды, отчего-то сверкнув, притухли. Она прикусила губу. Пальцы неторопливо перебирают черную ткань комбинезона. Глаза шарят в задумчиво-далеком нигде.

– Так может, это?… Может судьба? А?

– Не может, – очнулась Тэра и с грустью взглянула в широкое печальное лицо. – Не может, Ремешок. Пойми: кладовщик – это твоя судьба. Твоя, а не моя. – она печально вздохнула, а он с упавшим сердцем смотрел на черного ангела в белесом мареве на плече стального гиганта. Ангел шептал, – прости. Не моя. – Он медленно кивнул. То ли избегал очередной волны боли, то ли боялся спугнуть наваждение, но это осторожное движение не осталось незамеченным – эфемерное создание в черном комбинезоне приняло ответ и неторопливо растворилось в стали плеча. Вот и всё. Ремень снова прикрыл глаза – свет начал резать, а из люка тихо буркнуло, – покер, Ремешок – это хорошо, но ты был кладовщиком и остался.