Тень Азраила - [26]

Свободная коляска ждала неподалеку. Стоило извозчику тронуться, как сзади послышался стук копыт другого экипажа. Он следовал за Ардашевым почти до самого дома.

VIII

Статский советник оказался прав: война началась уже на следующий день: девятнадцатого июля Германия объявила войну России. Франция незамедлительно выступила на стороне союзной державы. Все газеты вышли с кричащими устрашающими заголовками. Впрочем, эта новость обеспокоила иранцев меньше, чем появление над Тегераном неизвестного воздушного шара зловеще темного цвета.

Несмотря на то что несколько казаков из Его Величества Шаха бригады открыли по нему стрельбу из винтовок, он продолжал спокойно плыть по небу. Особенно впечатлительные тегеранцы бросились по домам, посчитав, что пришел конец света и к ним прилетел Деджаль[80], сменивший зеленого осла на «черный арбуз». Об этом громогласно заявил ваыз[81] мечети Сапехсалара. И лишь позже, когда муштаид[82] Тегерана сообщил, что шар принадлежал бахтиарскому вали[83] Сердар Ассаду, паника улеглась.

По вечерам в иностранных представительствах долго горел электрический свет. Было неспокойно и в русском посольстве. Незаметный в обычные дни телеграфист-шифровальщик сразу же стал важной фигурой. Он то и дело без стука влетал в кабинет Хворостовца с новой депешей от Певческого моста. Собрав весь штат, включая консулов и вице-консулов всех сатрапий (провинций), русский посол официально зачитал высочайший манифест о войне. Слушали молча. Да и о чем было говорить? Иван Яковлевич попросил коллег быть крайне осторожными, в особенности с учетом недавнего злодейского убийства коллежского советника Раппа. Рекомендовалось также избегать совместного нахождения с дипломатами враждебных России стран. В посольстве и консульствах было организованно круглосуточное дежурство. Отпуска отменили.

Буквально на следующий день Персия, заявившая о своем нейтралитете, раскололась на два лагеря: сторонников и врагов России. На самом деле такое размежевание существовало давно, просто раньше оно выглядело не столь явно.

Еще в 1882 году благодаря усилиям русского правительства в Персии появилась так называемая Персидская Его Величества Шаха бригада (казак-ханэ). Это воинское формирование набиралось из местного населения, главным образом из горных кочевников: курдов шахсевен, луров, бахтияр и частью жителей столицы. Принадлежность к казак-ханэ всегда было предметом гордости местных жителей. Бригадой командовал русский полковник. Под его началом служили три казачьих офицера и шесть урядников. Бригада жила по российским уставам. Ее численность составляла 1000 всадников и 500 пехотинцев при 250 персидских офицерах. Снаряжение и амуниция выписывались из России. Все казаки носили казачью форму. Пехота – форму пластунов, кавалерия – Кубанского Войска. Вооружение выглядело довольно солидно: скорострельные орудия системы Шнейдера и Крезо, вьючные пулеметы Максима и трехлинейки. За тридцать лет это войсковое соединение превратилось в весьма мобильное и боевое подразделение, игравшее довольно значительную роль в стране. Базировалась бригада в центре Тегерана. Она несла караул не только у шахского дворца, но и у иностранных посольств, охраняла русские и английские банки. Для поддержания спокойствия ее разрозненные отряды дислоцировались в Тавризе, Исфгане, Реште, Мешхеде и других городах.

В противовес ей в 1900 году англичане – вечные соперники России в Персии – сформировали жандармский корпус, первоначально состоящий из 250 человек, обученных шведскими инструкторами. В задачу жандармов входило обеспечение безопасности мирных граждан, охрана персидских учреждений и дорог. Но постепенно британцы утратили свое влияние. Между тем шведы – скрытые сторонники Берлина – и немцы стали использовать жандармский корпус в качестве козырной карты в политическом, а позже и в военном противоборстве Германии и Австро-Венгрии против России, Англии и Франции.

Покинув посольство, Клим Пантелеевич нанял экипаж. И вновь, как и день назад, он почувствовал за собой слежку. Доехав до улицы Эмин-эс-Салтанэ, он соскочил с коляски и пошел пешком в сторону южной части Хиабан Лалезар. Хвост не отставал. Ардашев юркнул в небольшой проходной двор и спрятался за ствол огромного платана, почти полностью перегородившего и без того узкое пространство между двумя высокими глиняными заборами. Вскоре послышались шаги, потом человек пробежал несколько саженей и остановился. Он потерял объект и беспокойно смотрел по сторонам, не понимая, куда мог деться русский дипломат. Усталый и замученный, он в изнеможении облокотился на забор. Ардашев узнал его. Это был министр из кабинета Мустафиоль – Мамалека, которого он уже дважды встречал: один раз в Шахском клубе, а второй – на приеме у мадам Ренни. Небольшого роста, он, как и большинство состоятельных персов, страдал ожирением. Чиновнику было жарко, и он дышал, как паровоз. Соглядатай носил аккуратные усы и подстриженную бороду; одет был по-европейски: котелок, пиджачная пара, светлая сорочка и черные лаковые туфли.

– Салям! – выговорил Клим Пантелеевич, появившись за его спиной.