Тень Ангела Смерти - [7]

— Я сказал, что хочу сырое мясо! — взорвался Хендерин. — Не обгоревшие головешки, а еще теплое и окровавленное мясо! Принесите мне его!

Листрик торопливо продолжил:

— Но у нас не осталось неприготовленной еды. Так что, может, ты поешь немного…

Хендерин выругался и швырнул свою тарелку на пол. Сзади него двое слуг сделали движение, чтобы схватить его, но Листрик сделал им знак остановиться. Несколько гончих рванулись из углов зала и набросились на рассыпавшуюся пищу. Хендерин зачарованно наблюдал, как они дерутся за объедки. С безумной улыбкой он схватил большой кусок мяса с подноса, подтащил его к себе и вцепился в него зубами. Он отрывал от мякоти большие куски и с удовольствием пожирал их. Время от времени он издавал низкое рычание.

Что до остальных, они ели относительно спокойно.

Когда все насытились, оживилась беседа. Слуги убрали остатки еды и приступили к более важным обязанностям — следить, чтобы хозяева и гости не чувствовали недостатка в эле. Кейн приготовился к долгому вечеру с выпивкой и разговорами, понимая — Тройлин ждет, что он отплатит за гостеприимство занимательными рассказами. Кажется, вечер обещает быть приятным. За нижними столами слуги и воины барона вели шумные разговоры, служанки, выпившие эля, позволяли вольности, в камине весело пылал огонь. Даже Хендерин успокоился и сейчас неторопливо рисовал на столе картинки пальцем, намоченным в эле. В тени колонны рядом с господским столом высокий человек поигрывал на лютне.

Кейн задал мало вопросов за обедом, и, к его облегчению, Тройлин тоже. Барон, казалось, поверил истории Кейна и просто с интересом слушал рассказы гостя. К своему удовольствию, он обнаружил, что Кейн занимательный и образованный рассказчик и ему есть что поведать. Интереса к делам Кейна в этих краях он не показывал, считая, что это его не касается.

Придя к выводу, что его любопытство вполне оправданно, Кейн спросил:

— Как получилось, что вы зимуете здесь, в Марсаровже? Даже Каррасаль теплее и приветливее, чем эта пустыня.

Тройлин пренебрежительно рассмеялся и с готовностью ответил:

— Ну, я устал от цивилизованных зим. Так что я подумал: будет неплохо провести зиму здесь, в провинции. Моя семья владеет этим старым замком много лет — на самом деле это крепость, существовавшая еще во времена империи, — и я подумал: вот уютное и простое местечко, чтобы перезимовать. И здесь всегда можно отлично поохотиться — круглый год. — Он тихо и взволнованно добавил: — К тому же я надеялся, что здешняя атмосфера хорошо подействует на Хендерина. Парень немного не в себе, ты заметил, без сомнения. Листрик уверяет меня: это именно то, что ему надо.

Кейн кивнул и перевел разговор на охоту. Насколько он знал, Марсаровж кишел дичью.

Через некоторое время у него возникло неприятное ощущение, что за ним наблюдают, и он осмотрелся. В тени, ссутулившись, стоял худощавый человек, чьи глаза горели поразительным красным светом на фоне камина.

Проследив за взглядом Кейна, Тройлин окликнул:

— А, Эвинголис! Вот ты где! А я-то думал, куда ты подевался. Иди сюда и спой нам. Мы тут слишком много болтаем, чтобы как следует напиться. — Повернувшись к Кейну, он сказал: — Это Эвинголис, самый лучший менестрель, которого ты когда-либо услышишь. К счастью, этим летом мне удалось заполучить его, слушать его этими зимними вечерами — истинное удовольствие. — И он продолжил описывать многочисленные достоинства менестреля.

Предмет баронских похвал молча вышел из тени и занял удобное место у огня. Перебирая длинными пальцами струны лютни с плавностью и изяществом, он звонким голосом запел о слепой принцессе и ее любовнике-демоне. Песня из цикла Опироса, узнал Кейн и припомнил странную участь этого поэта, приносившего одни несчастья. Менестрель тоже был необычным: альбинос с характерной бледной кожей, белыми волосами и розовыми глазами. Кейн понятия не имел, какой он национальности, обнаружив, что акцент певца не похож ни на один говор, который он мог припомнить. Эвинголис был на несколько дюймов выше Кейна, и, хотя тонок в кости, в нем не было ни намека на мягкость или слабость. Черты его лица были точеными, но скорее острыми, чем женственными. Он был коротко подстрижен и чисто выбрит. Когда он пел, его розовые глаза смотрели в бесконечность — возможно, они видели то, о чем он пел. Кейн заметил, что Хендерин наблюдал за менестрелем с напряженным вниманием, явно околдованный сказкой.

Нарастающий плач в конце песни завершился пронзительным стоном лютни. «Настоящий мастер», — подумал Кейн, который не мог припомнить лучшее исполнение этой сложной вещи. Люди начали шаркать ногами по полу и скрипеть стульями в тишине, которая последовала за песней.

— Великолепно! — похвалил Тройлин после паузы. — У тебя всегда есть что-нибудь новенькое для нас, правда? Как насчет еще одной песни, Эвинголис? Что-нибудь погорячее в такую холодную ночь.

— Конечно, мой господин, — отозвался менестрель, принимая кружку от подбежавшей служанки. — Только промочу горло. — Он залпом выпил эль и разразился непристойной балладой о пяти дочках лесоруба, припев подхватили люди барона.