Темыр - [76]

Письмо было от Михи, полное дружеских забот о жизни Темыра в Москве, вопросов о его учебе и непритязательных рассказов о сельских новостях. Миха был единственным человеком, писавшим Темыру из Абхазии. Писал он регулярно, но редко, письма его были большой радостью для Темыра. В письмах Михи всегда хоть в одной строчке упоминалась Зина то в связи с работой в комсомольской ячейке, то в делах колхозной жизни, то просто в перечне земляков, которые благополучно здравствуют. Как мил и тактичен Миха, как благодарен ему Темыр за его чуткость!

На этот раз к письму была приложена вырезка из газеты «Апсны Капш». На первой ее странице помещен портрет Зины с подписью под ним: «Лучшая ударница колхоза «Светлый путь» села Алашара Очамчирского района».

Игнат и Гафур молча внимательно наблюдали за Темыром, читавшим письмо. Темыр никого и ничего не замечал сейчас. Им было эго понятно, и сами они никогда не зададут ни одного нескромного вопроса о содержании письма. Но у них установился неписаный обычай товарищества рассказывать Друг другу, что пишут с родины. Прочесть вслух письмо нельзя было при всем желании: не перечесть, на скольких языках получались письма в том большом и дружном общежитии!

Любуясь портретом Зины, Темыр посмотрел на своих товарищей со счастливой улыбкой. Они справедливо сочли это за приглашение полюбоваться напечатанным в газете и, очевидно, неспроста присланным женским портретом.

- Красивая! - произнес Гафур, одобрительно взглянув на Темыра. - Абхазка? - спросил он коротко, чтобы не показаться излишне любопытным.

- Сестра! - медленно проговорил Темыр, не сводя глаз с портрета Зины.

- С удовольствием с тобой породнился бы! - подмигнул Гафур.

Темыр промолчал.

- Нет, честное слово, не шучу, - продолжал Гафур. - Эта девушка мне очень правится. Приеду к тебе летом и женюсь на ней.

- До тех пор она успеет выйти замуж за другого, - ответил Темыр. «От Гафура это в самом деле станется!» - ревниво подумал Темыр.

- Действительно, у тебя очень красивая сестра, Темыр! - не спеша высказал Игнат свое мнение.

- Если у нее вдобавок твой ум, твой сдержанный и молчаливый характер, то для меня твоя сестра будет идеальной женой, - проговорил Гафур, не выпуская из рук портрета Зины.

- Я не говорю уже о чести породниться с таким товарищем, как ты!

Иногда нелегко разобраться, шутит Гафур или говорит серьезно, настолько он сам увлекается какой-нибудь новой идеей, пришедшей ему в голову.

Гафур окончательно забрал портрет и начал прикалывать его над своей кроватью. Темыр, как бы в шутку, протестовал.

- Ничего, привыкай смотреть на свою сестру издали. Кому ближе она будет - брату или мужу? - Он показал сперва на Темыра, потом на себя.

Игнат, обычно лишь улыбавшийся, расхохотался и, держась за бока, повалился на свою постель.

Все они были молоды и полны жизни.

Однако Темыру было не до смеха. Он отобрал портрет. Ему пришлось по настоянию Гафура прикрепить изображение Зины над своим изголовьем, хотя он предпочел бы спрятать его подальше от чужих любопытных глаз.

Любовь зажглась в нем с той же силой, что и ранее, как в тот самый день, когда он положил за раму зеркала записку.

Его сердце не хочет знать законов, выдуманных предками. Любовь к Зине торжествует даже теперь, когда Темыр сам навсегда отказался от Зины, предоставил ей свободу устраивать свою жизнь и себе тоже дает, кажется, это право. А что будет с ним, если Зина действительно выйдет замуж за другого? Он в страхе поднялся и снова приблизил свои глаза к портрету Зины.

Гафур вышел за кипятком. Он любил пить чай, густой и горячий, в любое время, когда садился за работу, Игнат, сев в уголок с книгой, незаметно следил за своим другом.

Темыр продолжал лихорадочно думать. Вся его неустроенная, исковерканная законом кровной мести жизнь встала перед ним во всем своем ужасе. Написать сейчас же Зине письмо? Отказаться от своих прежних слов? Сказать, что женится на ней?… Но тогда он должен помириться с ее семьей, с ее отцом. Садясь за обеденный стол в своей семье, он будет видеть стариковскую руку, отнявшую жизнь у его брата. Неужели он назовет убийцу брата своим отцом?

XXV

Темыр продолжал встречаться с Надей. Они побывали в Большем театре. В одно из воскресений Надя поехала с Темыром в Третьяковскую галерею. Она рассказала ему многое, чего он никогда не знал, о русских художниках, о великом Репине, о Сурикове, горячо любивших свой народ. Он видел пейзажи Левитана и Шишкина. Ему захотелось, чтобы и в Абхазии родились такие же художники-живописцы. Почему никто не нарисовал так же красиво абхазские горы и леса, сияющий свет утра в его родном селении и розовое цветение персиков в садах, серебристую лазурь моря и совсем другую, чем в Москве, синеву неба? В тот вечер Темыр привел в удивление Гафура.

Знакомство Нади и Темыра протекало как-то необычно. Их влекло друг к другу, но отношения их были сдержанными. Темыр вел себя очень скромно, не позволяя себе ничего, что могло бы выявить его чувство. Он даже избегал смотреть ей в глаза, чтобы в его взгляде она не прочла того, чего он не хотел говорить.

Надя была для него постоянным напоминанием о Зине. Даже когда он видел преимущества Нади перед Зиной, он в душе становился на сторону Зины и защищал ее перед самим собой. Ну что же из того, что Надя лучше одета, что она культурнее Зины, гораздо больше знает? Зина - простая деревенская девушка, а если бы она стала учиться, стала бы такой же москвичкой - обе были бы одинаковы, как настоящие двойники.