Темпориум - [9]

– Да всё я понимаю, – сказал Иван Яковлевич с досадой. – Но ведь хотелось же, хотелось…

Они свернули с центральной аллеи во дворы и миновали пивной ларек, окруженный волнующейся толпой. Кое-кто из томимых жаждой попросту лез к заветному окошку по головам, возбужденно выкрикивая оттесненным друзьям: «Тару готовь, счас дела бум делать!..»

– Студентка политеха лениво потягивала пиво из банки, – ядовито промолвил Иван Яковлевич.

– Из трехлитровой, – добавил Кармазин.

И они заржали, довольные своей шуткой, которая окончательно примирила их друг с другом и с окружающей действительностью.

Истинный финал

– Ну, что скажете? – осторожно спросил Денис.

– Забавно получилось, – промолвил Олег. – Неплохая стилизация. Хотя язык, на котором у тебя беседуют редактор и автор, даже принимая во внимание всю заявленную специфику, мне показался слишком цветистым, даже вычурным. Так могли бы общаться какие-нибудь гимназисты в начале двадцатого века.

Они сидели на открытой веранде, слегка затененной от прямых лучей полуденного солнца причудливой занавесью из декоративных лиан. Заблудившийся в орнаменте стеблей шмель добавлял свою лепту в обсуждение, создавая своим растерянным жужжанием ненавязчивый, почти музыкальный фон.

– Как это у тебя, – добавил Антон. – «Бытовая магия»… – Он размашисто начертил пальцем прямо в воздухе дымный контур сердечка, тут же пронзил его такой же иллюзорной стрелой и мановением ладони послал в направлении Наташи.

– Банально, – сказала та. – Это не о тебе, Денис, а об этом символе.

– Зато искренне, – сказал Антон. – И совершенно в духе повествования уважаемого автора.

– Вот ему бы и послал свою нелепую валентинку, – сказала Наташа.

– Я ему другую сотворю. Что-нибудь эфирно-зефирное.

– А меня не стошнит? – засмеялся Денис.

– Ты же сам это придумал.

– Не слушай никого, Денис, – сказала Наташа. – Мне понравилось. Я просто поражена, как тебе это в голову пришло. Как ты сумел из ничего выдумать целый мир. Даже два мира! И заполнить его совершенно непонятными мне проблемами, которыми твои герои не на шутку озабочены. Ты не станешь протестовать, если я тебя поцелую?

– Приму как высшую награду, – сказал Денис.

Некоторое время все задумчиво следили за тем, как Наташа вручает обещанный приз под негромкий аккомпанемент шмелиного оркестра.

– Я-то другому поражаюсь, – наконец сказал Олег. – Как тебе было не лень исписать руками – руками! – столько бумаги. Я бы так не смог. Аплодирую твоему подвигу. Ведь чего, казалось бы, проще! – Он развернул перед собой сияющий экран, на котором появились двое мужчин, тотчас же затеявших меж собой оживленную дискуссию.

– Привет, Бим! – закричал один петушиным голосом.

– Привет, Бом! – в том же духе отозвался другой.

– Мы здесь затем, чтобы!.. – заверещали было оба, но Олег взмахом руки отправил их в небытие.

– Вначале я хотел проверить, существует ли на самом деле магия начертанного слова, – сказал Денис.

– Бытовая! – засмеялся Антон. Он развлекался тем, что жонглировал большими радужными буквами.

– И что же? – осведомился Олег. – Она действительно существует?

– Скорее да, чем нет. Я даже был готов всё бросить… По названной тобою причине: мы писали, мы писали, наши пальчики устали… Но обнаружил, что не могу оторваться, что одна реплика сама собою цепляется за другую, как звенья цепи, а я лишь орудие для переноса их на бумагу. И хотя никакой особенно изящной словесности здесь нет, как вы могли уже заметить, но было радостно видеть, как из-под моего пера рождаются слово за словом, фраза за фразой, выстраивается этот странный, нелепый мир, в котором вынуждены обитать мои герои…

– Забавный поворот темы ты им подкинул, – сказал Антон. – Насчет просачивания временных пластов…

– Ну, ничего нового здесь я не изобрел, – ввернул Денис.

– …Хотя мог бы оказаться более последовательным и довести ситуацию до необходимого абсурда. Этот твой Кармазин должен был увидеть наш мир. Настоящий, истинный мир, который породил его – игрушку праздного ума.

– Не будь таким циничным, – сказала Наташа. – Тебе это не к лицу. Люди не игрушки, ты не знал? Занимайся лучше своими банальными иллюзиями.

– Я не волшебник, – скромно сказал Антон. – Я только учусь. На день рождения ты получишь в дар от меня живого белого единорога. Как ты того и заслуживаешь, наша милая взыскательная муза.

– По правилам игры Кармазин, конечно же, мог увидеть наш мир, – сказал Денис. – Но, увы, во время сочинительства меня ничто не отвлекало! Даже вы, друзья, были на диво снисходительны к моей внезапной фантазии заняться творчеством. У меня не было случая «повести вокруг себя туманным взором», увидеть эту веранду, это чистое небо, этот чудесный мир… и сообщить это видение своему герою.

– И дать ему надежду, – сказал Олег.

– Скорее, внушить полную безнадежность существования в его вымышленном мрачном мирке, – усмехнулся Антон.

– Это безжалостно, – сказала Наташа. – Жестоко! Ты должен дописать еще несколько страниц, чтобы всем подарить надежду!

– Не знаю, – сказал Денис. – Пока я чувствую себя выжатым лимоном. Оказывается, сочинительство – нелегкий труд!

– А если я тебя очень попрошу? – настаивала Наташа. – Ты сделаешь это? Для меня?