— Так, Рич. Из этого дома, к сожалению, выхода нет, — с таким неутешительным заявлением вернулся Касс. Глаза его, кроткие, печальные, смотрели на подопечного с неподдельным участием — видимо, страшная обида была на некоторое время забыта перед лицом реальной опасности. — Купол мощный, первого уровня, пробить его твоих умений не хватит. У дверей два охранника, обыкновенные люди, но и им ты не соперник в нынешнем состоянии. В конце коридора — тоже пост. И зачем, скажи мне, ты сюда сунулся? Кстати просто для сведения — ты находишься в камере, в подвале, десять метров ниже уровня земли, то есть очень глубоко. Над тобой — жилой дом, принадлежит некоему колдуну, имя не расслышал, странное какое-то, то ли Дир, то ли Тир. Я поспрашивал у своих — он силен, с ним даже император не рискует связываться. Не наш, нет, ты находишься в Калерии. Так что, у тебя есть какие-то предложения? Чем я могу помочь?
Рич, если честно, не знал. То есть была у него одна мыслишка, только как донести ее до Касса — вот вопрос. И сработает ли она? Вариант-то хлипкий, ненадежный, но на безрыбье и рак — рыба. Утвердившись в мысли, что попытаться стоит в любом случае, Рич озадачился проблемой межличностного общения. Ладно, попробуем следующим образом. Колдун выразительно кашлянул, привлекая внимание ангела. Голубые глаза уставились на него с кротким любопытством. На лице было написано внимание и желание помочь.
А потом было шоу…
— …Грудь? О, Истина, это грудь? Женская, я правильно понял?
«Да, да, да, да! Убейте кто-нибудь этого придурка! Да, грудь, да женская, мать ее»… — мычал Рич в приступе бешенства. Каждое движение причиняло невыносимую боль, перед глазами все плыло, то и дело приходилось опираться о стену, чтобы не упасть, а этот…нытик — все одно ничего не понимает!
— … одежда… платье в пол и… трусы? Нет? Длинные трусы? Панталоны, что ли? Будешь так крутить головой, отвалится. Трусы с оборками и карманами? Видимо, я отстал от современной моды… Нет? Великая Истина, я не понимаю твоих жестов! Аааа… фартук, ну так бы сразу и… ладно, ладно, не кричи так громко, сейчас стража прибежит.
«Нет, сам его задушу! Я его собственными руками прибью, и боги меня за это простят!»
— Когда ты там мычишь, Рич, то становишь и впрямь похож на быка. Не делай так больше… девушка в фартуке… метелка? Ааа… метет… убирает… служанка? Понял. Нюхать пол? Не буду, здесь воняет… Как тебе не стыдно? Что это ты делаешь? Ах, найти служанку… да их тут много, какую именно? Небольшого росточка… а это сейчас ты что показал так выразительно?..
«Может, я с ним поговорю? Мы вроде как общались раньше, а с моим братишкой он до сих пор дружит», — предложила Совесть, когда Рич полностью исчерпал запас терпения как своего, так, по всей видимости, и ангельского, и сидел на полу, осторожно обхватив многострадальную голову ладонями и тихонько покачиваясь из стороны в сторону. Нет, если дело так пойдет и дальше, то он самостоятельно убьется об стену, лишь бы больше Касса не видеть. От долгой нагрузки все тело нестерпимо болело, многие раны открылись, и кровь засочилась на пол. И чего я добился? — спрашивал себя Рич с тоской. — А ничего. Ровным счетом, кроме еще одного подтверждения того факта, что выбраться отсюда живым мне не светит.
И тут возникла Совесть со своим предложением. Сначала Рич не поверил собственным ушам — то есть эта… стерва прекрасно могла рассказать Кассу о происшедшем, но предпочла поиздеваться? Не в силах сдержать праведное негодование, колдун зашелся яростным воем.
— Да тише ты, — зашикал на него Касс. — Что расшумелся?
Рич угрюмо глянул на ангела и еле заметно пожал плечами. Потом, все потом. Он со всеми поквитается, но позже, когда опасность останется позади.
— Да? Рад тебя слышать, милая. Сколько лет, сколько зим. Да, говорил, но ты же знаешь Петра — семь пятниц на неделе. Нет, свои отношения выясняйте сами, знать не хочу, кто из вас кого на том празднике нектаром облил и в вазу с салатом окунул… без меня, без меня, уважаемая… лезть в семейные разборки — сама знаешь, чем это обычно заканчивается для посторонних… Ты можешь толком объяснить, чего хочет мой подопечный?
Следующие пять минут в камере царила гробовая тишина. Касс и Совесть общались без слов. Рич сидел, прислонившись к стене, полностью лишившийся сил и желания предпринимать хоть что-либо. На него ни с того ни с сего накатила странная апатия. Добровольный уход из жизни стал казаться очень заманчивой перспективой. Колдун закрыл глаза и вяло подумал, что ему такой настрой несвойствен. Но, несмотря на мелькнувшую мысль о нелогичности собственных порывов — ведь еще пару минут назад он кипел, жаждал боя, реванша за проведенный в пыточной камере час, Рич все больше поддавался меланхолии, становился безразличен к своей дальнейшей судьбе. Когда и куда делся Касс, колдуна не интересовало, он едва заметил уход ангела. Его тело расслабилось, обмякло, он перестал ощущать холод и боль, твердый сырой камень больше не доставлял неудобств. В голове воцарилась пустота — без мыслей, без переживаний и размышлений. Рич вздохнул — пора, пора отдохнуть. Закрыть глаза, отпустить на волю самого себя и шагнуть вперед. Согласиться на покой, мягкий, как перина, вечный, как сама жизнь. Все остальное — тщета и суета. Это же так просто — сделать шаг. А там, за гранью, тебя ждет сказочная награда… исполнение любого, самого заветного желания…
