Темный рай - [26]

Пораженный красотой и искренностью пения, Джей Ди не стал подходить к женщине. Он остановился и просто слушал, как она поет луне и святому Кристоферу. Когда же песня кончилась и пальцы взяли последний аккорд, Рафферти, испытывая чувство уважения, почти благоговения, едва было не бросился прочь, но застыл на месте, узнав певицу. Мэри Ли Дженнингс.

Она сидела, прижав к груди гитару, на небольшом валуне, рядом с которым стояла высокая бутылка. Мэри была не одна. Зип, пес Рафферти, помогавший ему управляться со стадом, сидел у подножия камня и, навострив уши, внимательно и неотрывно смотрел на Мэри. Зип первым заметил Джея Ди и бросился к нему с веселым, ликующим лаем.

Мэри проследила взглядом за псом, и сердце замерло у нее в груди, как только она увидела человека, стоявшего в какой-то дюжине футов от нее. Поля светло-серой шляпы скрывали лицо мужчины, но, как ни странно, Мэри почти мгновенно узнала его по широким плечам и могучему торсу, а также по знакомой позе — руки прижаты к бедрам, обтянутым поношенными джинсами.

— Вы упустили свое призвание, Рафферти, — язвительно заметила Мэри. — При вашем таланте змеей подкрадываться к людям из вас бы вышел великолепный шпион.

Джей Ди пропустил колкость мимо ушей. Бесшумно ступая по мягкой траве, он подошел чуть ближе.

— Вы всегда сидите и поете песни луне?

— А что, я одна такая?

— Да, мэм. В этих местах — уж точно.

Мэри почувствовала напряженность, овладевшую Рафферти. Она передалась ей на волнах инстинкта, который Мэри не понимала, да и не собиралась понимать в настоящий момент. Не сейчас и, разумеется, не с этим мужчиной. Притворившись простушкой, Мэри подняла бутылку и протянула ее Рафферти:

— Шампанского? Подарок от «Загадочного лося».

— Вы остановились здесь?

Мэри стрельнула в Джея Ди взглядом:

— Поскольку место, в которое вы меня направили, обладает неоспоримо уникальной атмосферой, я предпочла избежать удовольствия выслушивать, как дальнобойщик в соседней комнате всю ночь напролет шумно выполняет свою нелегкую работу.

Мэри, держа в вытянутых в стороны руках бутылку и гитару, соскользнула с камня. Гитару она заботливо поставила на траву, прислонив ее к валуну, и направилась к Рафферти, протягивая ему бутылку как знак примирения:

— Послушайте, начало у нас было не очень-то удачным. Так, может быть, нам просто опять начать с нуля, а?

Рафферти, прищурившись, окинул взглядом Мэри с ног до головы: старые черные леггинсы, футболка, голубая джинсовая рубашка, пятью размерами больше. Менее всего Мэри выглядела как нечто угрожающее, но внутреннее чутье Джея Ди подсказывало ему оставаться настороже.

— Зачем? Что вам от меня нужно?

— Может быть, учтивости? — рискнула на дерзость Мэри, проглотив вопрос, вертевшийся у нее на языке почти весь день и вечер. Когда же Рафферти ответил ей лишь тяжелым взглядом, Мэри заставила себя рассмеяться и покачать головой. — Господи, да вы и впрямь всех подозревающий сукин сын!

— У меня есть на то веские причины. Не забывайте, что я знал вашу подружку Люси. Она никогда ничего не делала без задней мысли. Почему я должен думать, что вы чем-то от нее отличаетесь?

Мэри склонила голову набок и демонстративно хмыкнула — добрая порция шампанского ослабила тревожно натянутые нервы.

— Во-первых, я никогда прежде ни для кого не представляла угрозы. Если, конечно, исключить вечные опасения моего семейства, что где-нибудь на званом ужине я вдруг стану есть не той вилкой или, упаси Господи, руками, к чему я в принципе подсознательно стремилась всю свою жизнь. Моя мамочка считала отсутствие у меня светских манер родовым дефектом.

Какое-то время Рафферти только пристально смотрел на Мэри. Ей даже показалось, что она неожиданно заговорила на каком-то непонятном языке. Вспышка смущения и легкое, шипящее шампанское окрасили щеки Мэри в розовый цвет, и она беспокойно переступила с ноги на ногу.

— Ты всегда говоришь так много? — переходя на ты, наконец спросил Рафферти.

— Нет. Я способна хранить глубокое и долгое молчание. Только не после половины бутылки шампанского, — призналась Мэри. — В этом случае я имею склонность к сентиментальной поэзии и вытью на луну.

Джей Ди насмешливо фыркнул, что, должно быть, выражало отвращение или же смену настроения, и, позвав собаку, повернулся, собираясь уйти.

— Подождите! — Мэри рванулась было догнать его, но трава и коварное действие алкоголя связали ей ноги. — Мне нужно кое о чем вас спросить.

Рафферти остановился, но не обернулся, вынудив Мэри подойти к нему. На лице Джея Ди застыло непроницаемое выражение, и Мэри почувствовала исходящее от него напряжение. Ей стало интересно, чем могло быть вызвано это беспокойство, не стала ли Люси одной из тех, кто окончательно «достал» Рафферти. Мэри подумала, не следует ли ей ретироваться, но, прежде чем окончательно струсить, заставила себя произнести застрявшие было в горле слова:

— Кто такой Дел Рафферти?

— А что?

— Он нашел тело Люси. Вы не родственники?

— И ты думала подхлестнуть меня к этому разговору с помощью своего пойла? — сверкнул глазами Джей Ди, давая волю раздражению и чувствуя, как кровь закипает у него в жилах. Он обрадовался этому ощущению. Вот оно — истинное лицо женщины, которое Рафферти знал лучше всего: ох уж эта лисья натура! — Проклятые городские суки! — прорычал он. — Ты не знаешь, как задавать прямой вопрос, да? Все обязательно нужно завернуть в какую-нибудь мишуру? Почему ты просто не спросишь?